Швейцария. Часть 5 (окончание). На лоне вод стоит Шильон…

Несмотря на всю красоту башен, залов и открывающихся из них видов, туристы спешат в подземелья Шильонского замка, сделавшие его знаменитым.

Эта часть замка, напоминающая готический собор, традиционно являлась тюрьмой, где в нечеловеческих условиях содержалось огромное количество зачастую ни в чем не повинных людей, большую часть которых здесь лишили жизни.

На лоне вод стоит Шильон;
Там, в подземелье, семь колонн
Покрыты влажным мохом лет.
На них печальный брезжит свет -
Луч, ненароком с вышины
Упавший в трещину стены
И заронившийся во мглу.
И на сыром тюрьмы полу
Он светит тускло, одинок,
Как над болотом огонек,
Во мраке веющий ночном.
Колонна каждая с кольцом;
И цепи в кольцах тех висят;
И тех цепей железо - яд;
Мне в члены вгрызлося оно;
Не будет ввек истреблено
Клеймо, надавленное им.
И день тяжел глазам моим,
Отвыкнувшим столь давних лет
Глядеть на радующий свет;
(Д.Байрон «Шильонский узник», пер. В.А. Жуковского)

Место впечатляющее! Высокие сводчатые потолки, серые каменные стены, узкие окна-бойницы, через которые врывается холодный, сырой ветер и нагло гуляет по просторному помещению, скала, заменяющая одну из стен и пол, вода, плещущаяся за решетками…

Даже в теплую погоду здесь пробирает дрожь, а в завываниях ветра слышатся душераздирающие крики умиравших под страшными пытками людей.

Шильон Леманом окружен,
И вод его со всех сторон
Неизмерима глубина;
В двойную волны и стена
Тюрьму совокупились там;
Печальный свод, который нам
Могилой заживо служил,
Изрыт в скале подводной был;
И день и ночь была слышна
В него биющая волна
И шум над нашей головой
Струй, отшибаемых стеной.
Случалось - бурей до окна
Бывала взброшена волна,
И брызгов дождь нас окроплял;
Случалось - вихорь бушевал,
И содрогалася скала;
И с жадностью душа ждала,
Что рухнет и задавит нас:
Свободой был бы смертный час!
(Д.Байрон «Шильонский узник», пер. В.А. Жуковского)

В Средние века Шильонский замок был одним из излюбленных мест инквизиции – во дворе крепости сжигали женщин, обвиненных в колдовстве. 1348 год прославил замок страшной историей. Тогда в эпидемии чумы, распространившейся вообще-то по всей территории Европы, обвинили евреев города Вильнёв (якобы они отравили питьевую воду в окрестных колодцах). Несчастных под пытками вынудили сознаться в предъявленном обвинении, а затем замучили до смерти или сожгли на кострах. Считают, что эта казнь стала показательной для Германии, где начались массовые убийства евреев, и, возможно, с тех времен антисемитские настроения стали укрепляться в сознании немцев.

Жестоко расправлялись и с противниками герцогов Савойских, обвиняя их в подготовке покушений на правителей. Так в 1446 году в водах Женевского озера у стен крепости был утоплен канцлер Савойи Гийом де Боломье.
Самым известным заключенным стал приор монастыря Святого Виктора в Женеве Франсуа Бонивар (1493–1570), сторонник Реформации, желавший избавить многострадальную землю от тирании герцогов Савойских. В 1532 году по приказу Карла III, девятого герцога Савойского, он был брошен в темницу Шильонского замка. Прикованный к столбу Бонивар провел в подземелье 4 года, пока 29 мая 1536 года, после двухдневной осады замка, его не освободили солдаты кантона Берн. Священник, переживший многих своих соратников, которые были казнены или умерли, не вынеся пыток, голода и лишений, стал символом свободы.

Шильон! Твоя тюрьма старинной кладки –
Храм; пол – алтарь: по нем и там и тут
Он, Бонивар, годами шаг свой шаткий
Влачил, и в камне те следы живут,
Да не сотрут их – эти отпечатки,
Они из рабства к Богу вопиют!
(Д.Байрон «Шильонский узник», пер. Г. Шенгели)

Кстати, несмотря на страшные годы, проведенные в подземелье, он прожил довольно длинную и счастливую жизнь, успев 4 раза жениться и написать историю Женевы.

История Франсуа Бонивара и послужила основой поэмы Джорджа Байрона «Шильонский узник». Говорят, что при посещении замка, он попросил разрешения провести ночь в подземелье и на себе испытал ужасы каменного мешка: камень под ногами, камень над головой, камень вместо постели…

Утро он встретил в ужасном состоянии, но полный вдохновения…

Взгляните на меня: я сед,
Но не от хилости и лет;
Не страх внезапный в ночь одну
До срока дал мне седину.
Я сгорблен, лоб наморщен мой,
Но не труды, не хлад, не зной -
Тюрьма разрушила меня.
Лишенный сладостного дня,
Дыша без воздуха, в цепях,
Я медленно дряхлел и чах…
(Д.Байрон «Шильонский узник», пер. В.А. Жуковского)

А вот впечатления Н.И.Костомарова, посетившего замок по следам Байрона и его поэмы: «Мне показывали страшные и затейливые орудия пыток и казней, некогда здесь совершавшихся. На одном деревянном столбе осталось видно обугленное дерево — следы огня, которым припекали подвергнутых пытке. В одном месте пред моими глазами открыли люк, в котором была устроена лестница, опускавшаяся в волны озера. Преступника посылали сходить вниз по этой лестнице; ее ступени внезапно прекращались; нежданно для осужденного он оступался и летел вниз в воду, а в воде были устроены длинные железные полосы острою стороною кверху, несчастный падал на них и был разрезываем на куски. Показавши в замке разные памятники прошедшего варварства, меня повели в подземелье — то самое, которое так поэтически описал Байрон. У семи толстых колонн остались кольца, на которых некогда висели цепи. Около одной колонны земля была глубоко вытоптана. Здесь, говорили, страдал прикованный Бонивар. Обок темницы, служившей местом заключения Бонивара с братьями, находится темный застенок с каменною лежанкою. Мне объяснили, что здесь проводили последние ночи те заключенные, которым на следующее утро грозила смертная казнь…

…Посещение Шильона еще более расстроило мои нервы… Страшная пропасть не выходила у меня из головы, а шильонские пытки, которых следы я только что видел, до того сделали впечатление на мое воображение, что в моем теле чувствовались те ощущения, которые переносили некогда страдальцы. К ночи я заболел — и не на шутку…»

Но похоже не на всех это место действует так удручающе. Побывавшая в замке в 1820 году ирландская писательница Мария Эджуорт пришла в восторг: «Если когда-нибудь мне придется оказаться в заключении, я предпочла бы это место всем другим — высокие арочные своды потолка поражают красотой, и нет никаких неприятных запахов».
Вот и Марк Твен, посетивший крепость в 1878 году, туда же: «Я всегда глубоко сочувствовал страданиям шильонского узника, чью историю Байрон поведал миру в волнующих стихах, поэтому я совершил паломничество в Шильонский замок, чтобы увидеть подземелье, где 300 лет назад бедный Бонивар томился в жестоком заточении. Я рад, что побывал там, это посещение отчасти рассеяло болезненное чувство, которое возбуждал во мне злосчастный узник. Оказалось, что его темница вполне удобное прохладное и просторное помещение — странно, что он был ею так недоволен...
В узкие щели романтических амбразур льются щедрые потоки света, а потолок поддерживают величественные колонны, высеченные должно быть из горной породы… Мне думается, что страдания Бонивара сильно преувеличены».
Да, каждый по-своему воспринимает увиденное. Ни романтичность амбразур, ни величественность колонн, ни красота арочных сводов не вызвала у меня ни малейшего желания не только оказаться здесь в качестве заключенного, но и просто задержаться на сколь-нибудь длительный срок. Все-таки ощущается какая-то неприятная тревожность…

Помимо поэмы, прославившей замок, Байрон положил начало традиции оставлять здесь автографы – свой он нацарапал на колонне темницы, рядом с которой, по преданию, был прикован Бонивар (наверно, всю ночь старался, чтобы как-то преодолеть страх).

Теперь этот автограф — главная достопримечательность замка.

Кстати, лорд Байрон любил оставлять надписи на исторических памятниках в стиле «Здесь был Байрон». Говорят, что один из таких увековеченных в камне автографов показывают туристам в Греции, в храме Посейдона.
Дурной пример заразителен - многие известные и не очень люди, в том числе россияне, побывавшие в Шильонском замке, приложили здесь свою ручку. Василий Андреевич Жуковский, работая над переводом поэмы Байрона, побывал в крепости 3 сентября 1821 года и расписался рядышком с ее автором. А вот что Гоголь написал уже автору перевода в 1836 году: «Сначала было мне в Веве несколько скучно, потом я привык. …нацарапал даже свое имя русскими буквами в Шильонском подземелье, не посмел подписать его под двумя славными именами творца и переводчика «Шильонского узника», впрочем, не было даже и места. Под ними расписался какой-то Бурнашев. Внизу последней колонны, которая в тени, когда-нибудь русский путешественник разберет мое птичье имя…»
Надписями испещрены не только все стены подвала. Нам на глаза попалась одна прелюбопытная дверь. Автографы на ней, похоже, современные, и классика жанра обнаружилась - «тут был Вася». Свою отметку оставлять не стала, сейчас это в замке запрещено, а я человек законопослушный.

Кроме жестокого тюремного прошлого у подвалов замка было и нормальное жизненное назначение складов и арсеналов, причем достаточно обширных. Проблем с пресной водой у обитателей замка, понятно, не было, а вот провизией и оружием они запасались всерьез и надолго. Так что для туристов создан кусочек склада тех давних времен.

Ну и какой же замок без своего фирменного вина!

Подвалы Шильона, как и в давние времена, используются для хранения и выдержки местного вина Кло де Шильон.

Местные виноградники внесены в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Они находятся совсем рядом с замком, практически сразу за его стенами. По крутым склонам поднимаются засаженные лозой террасы, подпорные стенки которых возводили еще средневековые монахи. Говорят, местное белое вино очень приятно на вкус (к сожалению, времени не было, не только попробовать, но и купить). Кстати, это вино производится исключительно для внутреннего рынка, на экспорт идет всего 2% продукции, и продается только в Шильоне. Средства от его продажи используются для сохранения и реставрации замка.

До времени Х оставалось 15 минут, а мне еще надо найти крипту с остатками древней часовни, о которой написано в начале заметки. В буклете она обозначалась цифрой 10, но место на плане замка было указано как-то не понятно. Осмотрев двор, я увидела небольшой вход, откуда как раз в этот момент появились люди, и нырнула в неизвестность, решив пойти по их следам. Быстренько проскочив несколько лесенок и ни чем не примечательных подземных помещений, я обнаружила заветную «десятку».

Сфотографировав результаты работы археологов, я сделала несколько шагов в обратном направлении, и… подземелье неожиданно погрузилось в кромешную тьму. Ничего себе, шутки! Как-то мне не весело… А может и не шутки – в благополучной Швейцарии ведь тоже могут быть технические проблемы? От этой мысли легче не стало - Я ОДНА В ТЕМНОМ КАМЕННОМ ПОДЗЕМНОМ МЕШКЕ! ЖУТКОВАТО… До выхода, правда, должно быть недалеко, но ведь это комнатушки и коридорчики, повороты и лесенки… Я уже наощупь достала телефон, чтобы хоть немного осветить себе путь, дабы не поломать руки-ноги, как вдруг вверху справа от меня появился мощный луч света…Тени прошлого, сопровождаемые голосами и прочими звуками, заскользили по грубой кладке стены: величаво шествовали, ведя неторопливую беседу, богатые дамы и кавалеры, священник снисходительно раздавал благословления, простая горожанка торопилась на рынок, разбойник убил и ограбил прохожего, несчастный узник сотрясал оковами…

Это преинтереснейшее зрелище стало для меня полным сюрпризом – ни гид, всю дорогу от Грюйера до Шильона рассказывавший о замке, ни путеводители, ни буклетик, выданный с билетом для помощи в осмотре, ни словом не обмолвились о подземном театре теней…

Очнувшись от приковывающего взгляд действа, я вспоминаю о времени. Надо как-то искать выход в этой тьме. Сделав несколько шагов, попадаю в луч проектора, и вот уже моя тень появляется между фигурами средневековых обитателей замка – неожиданно я сама становлюсь участником мистического спектакля…
Откуда-то появилась стайка щебечущих ребятишек. Открыли рты и замерли, трогают холодные камни, не понимая что происходит…

А я, нащупав выход, устремляюсь на волю…