Восточный экспресс. Станция первая.

«Ваш президент сказал, что надо вытаскивать мух из котлет», - Айдын гордо вздернул подбородок, ожидаючи, что я немедленно рассыплюсь в комплиментах его эрудированности и политической грамотности.
Я посмотрел в окно. На улице текла патока городской жизни. Все и вся шевелилось, гудело клаксонами, взрывалось рингтонами телефонов. На противоположной от нашего кафе улочке стоял припаркованный красавец немецкого автопрома, его хромированная решетка скалилась многомиллионной улыбкой сытной жизни. А рядышком на парапетике, дожевывая нечто хлебобулочное, сидел горемыка в лиловом пиджаке на голое тело и синих спортивных штанах с белыми лампасами. «Родина», - подумал я. До чего же ты разная-заразная».
«Отделять мух от котлет, понимаешь, не вытаскивать, а отделять», - я сказал это без особой надежды на то, что мой друг сможет понять разницу между двумя данными глаголами. Но не стоит думать, что Айдын обладает IQ неандертальца или, перенеся в детстве стригучелишайный менингит, теперь имеет задержку в развитии. Нет, все проще, Айдын - турок. Настоящий, стопроцентный турок, чья харизма заставляет открываться автоматические двери отелей и ресторанов, снабженных этими чудо «сим-симами» задолго до того, как он подойдет к ним. Этакий мачо-турок, с детекторами движения в глазах, которые включают подсветку его карих очей каждый раз, когда в радиусе десяти метров продефилирует что-нибудь типа 120х60х135.
Айдын смотрел на меня очень пристально, полагая, что я сейчас раскрою ему страшный секрет русской кухни, озвученный нашим президентом, в котором будет черная икра, стакан водки, фарш и, конечно же, мухи. Но я только махнул рукой.
- Ладно, что ты хотел этим сказать?
- Я хотел сказать, что если ты побывал в нескольких отелях в Турции, то можешь считать, что знаешь нашу страну достаточного хорошо?
- Ну, скажем так, не несколько, а с полсотни.
- Это не важно, - Айдын через стол наклонился ко мне. Плевать, в скольких отелях ты был. Все эти гостиницы, аквапарки - все это так, туристическая мишура. Я говорю тебе о стране. О стране, которую ты, скорее всего, даже и не видел, сидя в своем шезлонге с мохито в руке. Стране настолько разной, настолько необычной, что ее просто нельзя сравнить с какой-нибудь другой. Но только парясь в хамаме, ты никогда этого не увидишь. Для того, чтобы только попытаться чуть-чуть понять самую малую часть нашей страны, ты должен проехать ее вдоль и поперек. Без гида, без наркоза экскурсионного автобуса. Проехать ее на машине, велосипеде, да хоть пешком. Но главное, от границы и до границы. С запада на восток. Всю проехать. Понимаешь?
Я на секунду представил себя мухой, волей Айдына высвобожденную из плена котлетного фарша. Прожужжал крылышками вдоль полированной глади самой длинной барной стойки в мире, бросил взгляд в отражение себя, жужжащего в пяти миллионах зеркал потолка атриума отеля «Адам и Ева» и, мотнув головой, отгоняя наваждение сказал:
- Я существо слабое, такой экстрим не для меня.

* * *

Еcли бы я только знал, какую шутку сыграет со мной жизнь. Если бы я только мог предположить, что спустя несколько месяцев я, навьючив на себя рюкзак, отправлюсь в путешествие по этой стране. Стране, расположенной на равном удалении как от экватора, так и от северного полюса. Стране, четыре пятых которой может в любую минуту начать колотить в лихорадке землетрясений. Где музыка янычар смешивается с фазильскими мелодиями в мейхане. Страна, где переплетается западный рационализм и восточный мистицизм. Страна базаров и голубоглазых оберегов. Страна полумесяцев мечетей. Страна улыбок. Страна колоритного единства двух непохожих континентов.

* * *

Невнятных лет японка провезла коляску с орущим карапузом прямо по моим ногам, а угол чьего-то чемодана больно ударил по икре. Но я был скалой. Я стоял неподвижно, как коряга в быстрых водах горной реки. Мимо проносились голоса, знакомые и не очень. Мелькали чемоданы, сумки, пиджаки и платья. Народ суетился на выход, и только я стоял в зале прилета стамбульского красавца, носящего имя Ататюрка.
Тут надо сделать маленькую поправку на предмет того, а кто такой Ататюрк.
Совершенно понятно, что он «отец народов» и гордость всей турецкой земли. Но кроме этого он еще и мой личный герой. Почему? Знаете, в детстве мы выбираем себе в качестве идола, как правило, своего отца. Но по мере взросления наши приоритеты несколько меняются. И вот уже мы, заглядывая в зеркало, ищем в своем облике хоть какую-нибудь схожесть с Чаком Норрисом, Билом Гейтсом, Томом Крузом, Борисом Моисеевым. Нам, мужчинам, вечно нужны ориентиры, координаты, чтобы соотносить себя сегодняшнего с собой, который мог бы быть, если... И вот об этом «если бы» как раз и речь. Если бы я был турок, то непременно стал бы Ататюрком. Я бы сделал очень много для страны, я бы клонировался благодарным народом в сотне памятников. Я бы плодил кучу скандалов о своей невоздержанности в отношении женщин. Я много бы пил. И даже не против был бы умереть от цирроза печени, погрузившись в вечное-незабвенное под звуки водопада слез своего народа.
Мысль о том, что у моего рюкзака, кружащегося уже минут двадцать на транспортере, окажется слабый вестибулярный аппарат, и он вывалит на ленту все мои тюбики с зубной пастой, пеной для бритья и любимыми дырявыми мокасинами, заставила вынырнуть из ступора и поспешить на выручку своему заплечному другу.
- Здравствуй, Стамбул! Здравствуй, Турция! Чтоб тебе плохо спалось, Айдын! Мераба, Ататюркюн ульке!

Devam edecek (продолжение следует)...