Моя арабская весна

Семь часов полета подходят к концу. Играя с мамой в города, на двухсотом отвечаю ей: «Ладно, пусть будет ничья. Жаль, мы не знаем города, заканчивающегося на х, а то бы поставили точку на Хургаде». Смотрю в окно иллюминатора и вижу бесконечные пески. Выхожу из самолета, и пустыня дышит на меня горячим ветром. «Я в Африке?» - «Да, ты в Африке и она только что поздоровалась с тобой».
Мы были в Египте весной прошлого года, весной, которая войдет в историю с приклеившимся прилагательным «арабская». Она свергнет несколько режимов, изменит геополитические расстановку сил в регионе и поставит ранее благополучные страны на порог гражданской войны. Но пока – просто беспорядки в Каире. «А мы будем далеко. Туристы = деньги. Нас никто не тронет. Только не поедем на пирамиды и всё. Мы же летели ради моря».
Красное море. Оно невероятно красиво! Кристально чистое. Теплое. Ласкающее. Всё просвечивает. Ты в тапочках шагаешь по мертвым кораллам, обруливая ямки с прятавшимися там морскими ежами.
Их не видно, только иглы длиннющие торчат. На лице маска, во рту трубка, наклоняешься. Рыбки: маленькие, большие, самых разных расцветок шныряют вокруг тебя и совсем не боятся.

Они, таких как ты уже видели, а ты, таких как они – нет. Уши закладывает, только дыхание свое слышишь – фффф-вдох, шшшш-выдох. Смотришь и смотришь, пока под маску вода не попадет.
Потом идешь на лежак вытираться, кремом обмажешься и лежишь. А уже поздно – пока ходил с опущенной головой и рыб рассматривал – твоя спина и плечи, выглядывающие из воды, сгорели. Но узнаешь об этом только ночью. И придется весь оставшийся отпуск спать на животе. А плаваешь потом в рубашке. Плечи от соленой воды горят нестерпимо, но ты себя утешаешь, что она лечебная и так скорей заживет. Загорают теперь только живот и ноги, которые никак не хотят коричниветь. А потом вдруг сгорают не привыкшие расставаться с носками ступни. Приходится тырить по-тихому со шведского стола какую-то местную сметану и под столиком обмазывать их. Соседи немцы все равно заметят, сначала в шоке помолчат, а потом начнут гоготать на всю столовую. А ты сидишь и с каменным лицом жуешь огурчик. Смотришь, как повар на метр подкидывает омлет на сковородке. Думаешь: «Надо дома так попробовать». А потом – снова на море. Даже просто идти до него эстетически приятно. По бокам широкого тротуара высятся пальмы, всевозможные цветы радуют глаз, то тут, то там попадаются шикарные садовые скульптуры – словно здесь побывал Эдвард Руки-Ножницы. Отель назван в честь сказочного персонажа Алибабы и построен тематически. Главный холл – как шатер. Даже урны сделаны в виде кувшинов, в которых Алибаба прятался от разбойников. А соседние отели – Аладдин и Жасмин. И тебя все время не покидает ощущение, что ты в сказке.

А один день занят экскурсией. Маршрут длинный. В автобусе с утра до позднего вечера. Наша цель – Луксор – «Город Живых» и «Город Мертвых»: Луксорский храм, фиванский некрополь с Долиной царей и Долиной цариц, заупокойный храм Хатшепсут, а потом прогулка на допотопном катере по Нилу.
Ты ходишь по Луксору вместе с сотнями туристов из разных стран, слушаешь своего гида, теряешься в тысячелетиях и задыхаешься от жары. Температура под 50. Рот постоянно открыт, и не от удивления. Хотя есть чему удивляться – моя мама в куртке. Да просто на всех сметаны не хватит. В Долине царей кажется еще жарче. До гробниц тебя везет паровозик, поднимая клубы пыли. А в гробницах – еще одно испытание на прочность – длиннющие лестницы и перепады давления. Вниз идешь бодрячком, вверх – держась за перила и с особым вниманием разглядывая рисунки на стенах. В храме Хатшепсут тоже лестницы. Как не вспомнить кун-фу панду!
Хочу в автобус, там кондиционер. Но еще там наш гид - Мухаммед. Всю дорогу уговаривает родителей отдать меня ему в жены и набивает цену. Начал с 40 верблюдов (обычный выкуп за красивую девушку), а закончил десятью тысячами. Да за такой караван можно половину Хургады купить! А меня нельзя, я бесценна. На обратной дороге несостоявшийся жених выскакивает из автобуса и из проезжающего мимо железнодорожного состава тянет охапку сахарного тростника и, вернувшись с добычей, учит нас, как правильно его жевать.
За всем этим спокойно наблюдает крупный араб в классическом костюме, с автоматом наперевес. Он сидит возле водителя и охраняет нас весь день. Но скорее для видимости. Кроме опасности стать женой Мухаммеда, мне ничего не угрожало. Остальным – тем более.