Второй персидский поход (часть 1)

Не знаю, поехала бы я в Иран во второй раз, если бы был выбор, но в сложившейся ситуации «я лечу туда, где принимают». Читала отзывы под какой-то заметкой в интернете про то, что предлагаются туры в Иран: «Вы бы еще в Афганистан предложили туры, по местам боевой славы моджахедов и опиумным тропам!». С одной стороны, народ боится неизведанного, с другой – большинство предпочитает не узнавать мир и изучать истоки цивилизации, а валяться на пляже по системе «всё включено»: вон как рванули на Занзибар, когда он оказался в 2020 году почти единственной возможностью купаться зимой в теплом море. В Иране с пляжным отдыхом несколько напряженно: по местным законам пляжи для мужчин и женщин отдельные. В основном предлагают маршруты по местам, где я уже побывала (см. Trip to Персия),но попалось и несколько новых направлений. Я недавно пересмотрела снятый в 2020 году документальный трехсерийный фильм BBC «Искусство Персии», представленный британской журналисткой Самирой Ахмед, в котором показывали места, где я была (и где не была). Написала представительнице местной турфирмы, с которой мы встречали Новый год в Ширазе – оказалось, это их предложения. Договорились, что меня будет сопровождать тот же гид, что и в прошлый раз. Хотя в этот раз вернее было бы назвать его водитель-переводчик: места нынешнего маршрута он знал существенно хуже, передвигались по навигатору и отметкам на карте, которые Омид делал с помощью персонала гостиниц, в которых мы останавливались. Ну во всяком случае русский он знает отлично. Правда, собираться пришлось скоропостижно и быстренько оформлять приглашение, по которому в аэропорту открывают визу: Омид (впрочем, как и все русскоговорящие гиды в Иране) нарасхват, у него было свободное время или с 1 сентября, или в декабре. В декабре (в последних числах) я в Иране была, хотелось увидеть зелень. Вообще-то я хотела поехать в конце сентября или в октябре: боялась, что не вынесу жару в 36°С, но что делать.
Перед новым годом самолет летел в Тегеран довольно свободным, а обратно вообще полупустым: мне, как и большинству пассажиров, удалось подремать на трех свободных креслах. В этот раз ситуация совсем другая: и туда, и обратно практически не было свободных мест – полный самолет иранцев. Теперь я знала куда идти, чтобы оформить визу, и даже программа у них не зависла, так что заветный документ получила довольно быстро. На всякий случая я взяла с собой 3 евро: 3 долларов, необходимых для оформления стоящей 70 евро визы, у меня не было, а снова получить кучу местных денежек сдачи, которые даже для выдачи «на чай» не годятся – слишком мелкие, мне не хотелось. Впрочем, несколько бумажек мне дали и в этот раз, разницу курса доллара и евро. Они потом пригодились при оплате туалета: большинство туалетов бесплатные, но кое-где просят символическую плату. Русских туристов было немного, но некоторые наступили на те же грабли, что и я в прошлый раз: отстояв очередь до границы, были завернуты оформлять визу. Причем один бывалый путешественник сразу советовал стоящим впереди него в очереди идти оплатить визу, но не все ему поверили. Забегая вперед скажу, что если в прошлый раз у меня её в Иране никто не спросил, то в этот раз просили в паре отелей при заселении и … при посещении пещер, причем в пещерах еще и паспорт спрашивали. Не раз при посещении достопримечательностей у нас спрашивали, откуда приехали, иногда записывали в журнал название туроператора и численность туристов, но документы до этого не просили ни разу ни в одной стране.
Так что свой чемодан я сняла с багажной ленты (в прошлый раз он стоял в сторонке вместе с чемоданами счастливчиков, застрявших на границе) и пошла на встречу с гидом. Встречал меня парнишка, говоривший по-русски гораздо хуже Омида: половину его слов я не понимала. Ну во всяком случае он помог деньги обменять и отвез в гостиницу, где я должна была слегка отдохнуть и позавтракать: летом разница во времени с Москвой полтора часа. Доехав до гостиницы Varzesh, обнаружили запертые ворота. С трудом разбудили старичка, который таки заселил меня в отель. Надо сказать, редко мне приходилось останавливаться в подобной дыре: отклеившиеся обои в номере местами свисали рулонами, фен не работал, вентиляция в коридоре гудела так, что в номере уснуть невозможно (кондиционер на крайний случай отключить можно, а общую вентиляцию никак), хилые шторки совсем не защищали от света, зубной пасты и щетки не было…Хорошо хоть питьевая вода была, хотя я на всякий случай взяла из дома бутылочку 0,5. Говорят, в этой гостинице спортсмены останавливаются (и название подходящее, Спорт), но для мирных жителей, которых я потом встретила на завтраке, не очень годится. Парнишка сказал, что Омид заедет за мной в 11 часов, а в половине 11-го тот позвонил с рецепции. Впрочем, я была готова: завтрак подавали до 9 утра, а пытаться подремать до встречи не было смысла. В качестве сувенира я привезла Омиду пару кедровых шишек: у них сибирская кедровая сосна, которая дает орешки, не растет, а ливанский кедр, который как раз растет, орешков не дает. Правда, шишки были прошлогодние, но дареному коню в зубы не смотрят. В этот раз снова не удалось попасть в музей Резы Аббаси, хотя в принципе он работал (в отличие от Сокровищницы, так и закрытой из-за ковида): он находится на другом конце города, а нам до вечера надо было попасть в бывшую персидскую столицу Казвин. Так что поехали в Саадабад, резиденцию последней шахской династии. Несмотря на жару, там довольно комфортно: резиденция находится на севере Тегерана, на возвышенности, много деревьев. Посетили мы пару дворцов, Зеленый и Белый, хотя по размеру эти дворцы скорее небольшие домики. В прошлый раз меня пугали смогом и предлагали вместо Голестана посетить Саадабад – хорошо, что я не согласилась.

Зато в этот раз возникла забавная ситуация: к нам привязалась пара то ли журналистов, то ли блогеров. Один вроде как брал интервью, другой снимал на смартфон (или что-то такое же мощное). Парень на английском спросил, откуда мы, Омид ответил, что из России, и парень понял, что мы оба из России. Я больше помалкивала, стараясь не заржать: парень расспрашивал Омида, как нам нравится его страна и т.д. А потом долго разглагольствовал на тему, что, похоже, отцы погорячились с исламской революцией, сделав шаг назад в развитии: женщины хиджаб не носили, прав у них было больше и т.п. Я, правда, отходила фотографировать и не всё слышала, а что слышала, не всё понимала, но в целом с ним согласна: последний шах был не так плох, стремился к прогрессу, к сближению с западными странами, хотя с земельной реформой поторопился. К тому же, если верить фильму о его противостоянии с Хомейни, сторонники последнего не всегда честно играли: устроили поджог в кинотеатре, в котором погибли люди, а обвинили в произошедшем шаха и т.п. В любом случае, свое мнение я высказывать не стала: это не моя война. Хотя многочисленные портреты Хомейни на каждом углу напоминают наше недавнее прошлое. И с каждой денежки любого достоинства на нас строго глядит Хомейни, «как Ленин на буржуазию». Хоть бы картинки разные были, чтобы не так мучительно пересчитывать многочисленные нули, различая купюры. Я даже не рассмеялась, когда парень восхищался, что русские знают премьер-министров Ирана 30-х годов. Потом Омид поблагодарил меня за то, что не сдала: ему интересно было послушать, что ребята рассказывают иностранцам. Мы с ним обсудили печальную судьбу шаха, которого выгнали из страны, а бывшие «друзья», до этого регулярно гостившие в Иране, отказывались его принимать. В чем-то ситуация похожа на историю с Николаем II, которого отказался принять в своей стране двоюродный брат, британский король Георг V, разве что шах умер сам, от рака.
В этот раз проблема с одеждой, соответствующей местному дресс-коду, стояла еще острее, чем зимой: у моих легких рубашек или рукава недостаточно длинные, или сами они недостаточно длинные, или просвечивают. Да и с брюками беда: бриджи не годятся, а в джинсах жарко. С трудом подобрала приемлемый вариант, но все равно то, что я иностранка, бросалось в глаза. Иранцы любят фотографироваться с иностранцами – я узнала это в прошлый приезд, но как-то меня почти не коснулось: только один раз девушки в Ширазе попросили с ними сфотографироваться. В этот раз я чувствовала себя звездой, путешествующей по провинции: везде народ на меня таращился, здоровался, спрашивал, откуда я, просил сфотографироваться. Два парнишки спросили, кем я работаю. Омид перевел мне слова одного отца семейства, побуждавшего дочь сказать мне Hello: «Зачем ты ходишь на языковые курсы, если даже с иностранкой поздороваться не можешь?» Если меня пристально разглядывали пожилые люди, я на всякий случай говорила «салам алейкум», что производило хорошее впечатление. Ну и «рахмат», сказанное к месту, тоже вызывало улыбку.
В Казвин мы добрались к вечеру. Отель Iranian расположен на окраине, но даже если бы и в центре, гулять бы я все равно не пошла: после бессонной ночи и с разницей во времени с домом в 2,5 часа я валилась с ног. Этот отель был вполне приличный, разве что мне не очень нравится, когда вода из душа просто хлещет на пол: ни поддона, ни шторки. Ну это встречалось в половине отелей, где мы останавливались. Наутро Омид проконсультировался на рецепции, сделал отметки на карте, и мы поехали осматривать достопримечательности. Начали с местного музейчика, хотя и не входившего в программу: мы рядом с ним оставили машину. Очень даже неплохой музей, хотя и небольшой. Потом мы пошли к воротам Али Капу – единственным сохранившимся из семи ворот шахской резиденции Сефевидов, вторая половина 16 века. За посещение остатков древних строений даже денег не берут. Из одного помещения доносилась специфическая музыка, внутри толпился народ. Оказалось, это клуб любителей древнего спорта, Варзеше-Зурхане (вспомним название тегеранской гостиницы). Спортсменов не было, на полу лежали огромные деревянные булавы – главный снаряд этого силового спорта, а в углу на возвышении играл барабанщик: спортсмены тренируются под это сопровождение. Я внутрь заходить не стала: комната маленькая, надо разуваться, да и представление быстро закончилось.

С кем-то из туристов Омид ходил на занятия спортсменов (или на показательное выступление). Далее мы пошли в баню династии Каджаров. В прошлой поездке мы уже видели баню Вакиль в Ширазе и баню в саду Фин близ города Кашан. Эта мне запомнилась необычными рыбками: посреди зала очень мелкий бассейн (середина чуть поглубже). Так рыбки метались по мелководью, у них прямо спинки из воды торчали. И половина рыб была белая: обычно рыбки красные или «золотые».

Потом посетили дворец Чехель Сотун: по сравнению с исфаханским дворцом того же названия более чем скромное зрелище, но казвинский существенно старше. Во дворе меня заинтересовала большая затейливая коряга – проходивший мимо старичок тут же начал что-то рассказывать на фарси, как будто я его понимала. На всякий случай улыбалась и кивала. Слышавший это издалека Омид потом пояснил, что старик рассказывал, сколько лет было тому дереву. Ну по виду оно вполне могло помнить Александра Македонского.

По пути еще заглянули на местный базар: не товары смотреть, а само старинное здание, точнее, комплекс зданий, внутренних дворов с садиками и переходов. Раньше там и караван-сарай был, о чем напоминает скульптура верблюда. Город находился на Великом шелковом пути, по дороге от отеля к старому городу мы проезжали соответствующий памятник: стоящие углом стелы и несколько идущих с грузом верблюдов.

В тот день я еще поработала переводчиком с русского на русский: Омид переписывался со следующими клиентами и спрашивал у меня, что такое «разведка» и как понять фразу «Что по деньгам?». «Разведку» мы потом закрепили в Керманшахе: он пошел посмотреть, открыта ли мечеть, а я напомнила, что это и будет «пойти на разведку».
По плану мы должны были добраться до Зенджана и переночевать там, а наутро отправиться в пещеру Катале хор, попутно посетив Солтание, объект всемирного наследия ЮНЕСКО. Так как пещера находится сильно в стороне от последующего маршрута, Омид решил после Казвина заехать в пещеру, а потом двигаться в Зенджан. Ну его право, он весь день провел за рулем. Единственно, мавзолей Ильхана Олджейту при свете дня мы видели только издали, а на обратном пути уже совсем стемнело. Ну вид с подсветкой тоже интересный. Про этот мавзолей я видела сюжет в 3-серийном фильме ВВС: упомянутый хан принял шиизм и решил перенести останки шиитских святых в специально построенный мавзолей, но не сложилось. Здание начали строить из кирпича в 1307 году, отделку закончили в 1313 году. У мавзолея кирпичный купол с двойной оболочкой, покрытый голубой плиткой. Не знаю, можно ли было попасть внутрь днем (в фильме 2020 года показано, что там идет реконструкция), но вечером мы точно никуда зайти не могли. Омид сказал, что по образцу этого мавзолея построен собор Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции, но «меня терзают смутные сомненья» – уж очень мало схожи покрытый роскошным мрамором собор с куполом Брунеллески и кирпичный мавзолей, хотя он точно послужил образцом для многих построек, в том числе для гробницы Тимура в Самарканде.

Путь до пещеры был неблизкий, но я даже начала испытывать эстетическое удовольствие от выжженного солнцем пейзажа, хотя в принципе пустыни не люблю, мне леса и моря милее. Но тут столько оттенков от золота выгоревшей травы, красноватой вспаханной земли, охры горных склонов до почти черных камней. И рельеф местности очень затейливый, горы складчатые. Сама пещера поначалу не очень впечатляла: «этого добра я много бачила», но дальше становилось все затейливей – пещера довольно большая. Я не стала утепляться, было даже приятно немного охладиться после уличной жары, а Омид куртейку надел. Он послал меня покупать билет, а сам остался парковать машину на стоянке. Как обычно, делал он это очень долго, а может, еще куда зашел. С билетом вышло легкое недоразумение: я решила, что они не принимают наличные (частая практика), когда протягивала кассиру деньги, а он их не брал. Стоявшая за мной пара даже хотела оплатить мне билет своей картой, но с помощью говорившей по-английски девушки справились: она спросила, есть ли у меня иранские деньги и отсчитала нужную сумму. Для начала зашли в малую пещеру слева от кассы – ну вообще ни о чем, зато в правой чем дальше, тем краше. Проход к самому красивому месту со сталактитами и сталагмитами перегорожен веревкой. Не надо знать фарси, чтобы понять, что на прикрепленной к этой веревке табличке написано «проход запрещен», но это не всех останавливало – дикие люди, которые лезут через заграждение, чтобы сфотографироваться, встречаются везде. И детей тащат с собой. А сломать сталактиты, формировавшиеся миллионы лет, так просто!

Отель Dadamaan в Зенджане оказался переделанным из старинного иранского дома, пробираться к нему пришлось по узким улочкам. Омид потом ругался с представителями турагентства: ему пришлось свернуть зеркала, чтобы проехать. Я сказала, что примерно в таком месте мы с Джеммой (представителем Trip to Persia) в Ширазе встречали новый год. Омид вспомнил слово, которым я охарактеризовала проезд мужа Джеммы по узкой улочке: «впритирку». Отель был не совсем такой: в этом окна и двери комнат выходили на галерею, проходящую по второму этажу внутреннего дворика. Двери снаружи запирались на цепь и висячий замок, сами двери стеклянные – звукоизоляции никакой. Чтобы заглушить доносившееся непонятно откуда пение, пришлось достать беруши (да еще часы в номере громко тикали!), а чтобы не бил в глаза свет фонаря, освещавшего дворик, надеть маску для сна в самолете: хилые шторки погоды не делали. Но вообще место атмосферное, одну ночь можно пережить. В отличие от остальных отелей, здесь бесплатная вода была не в бутылках, а в стоявшем в холодильнике медном кувшине. Я наутро из нее чай вскипятила: на завтраке чай был уж больно жидкий. Спросила у Омида, куда после завтрака унести использованную посуду (завтракали на верхней галерее, еду брали внизу, под галереей). Он ответил, что сами уберут. Но посуду никто на столах не оставлял, так что пришлось проследить, куда ее относят. На пороге кухни сидел старичок, махнувший рукой внутрь в ответ на мой немой вопрос, а там взявшая у меня посуду женщина долго и проникновенно что-то говорила: иностранцы у них в диковинку. Тем более важно было показать, что русские нормальные люди. Сидевшая на рецепции девушка говорила по-английски, но на всякий случай попросила перевести Омида: когда мы выходили из отеля на улицу, она вынесла мисочку воды и выплеснула на дорогу – это обычай пожелания доброго пути и скорейшего возвращения. Я точно туда не вернусь, но было приятно.