Trip to Персия (часть 3)

По прибытии в исфаханский Kowsar 5* Омид лично проверил состояние сантехники в моем номере и пошел в свой отель (здесь ему тоже заказали отель поскромнее). По дороге к отелю проехали мимо красиво подсвеченных деревьев набережной и через мост. Потом при свете дня я разглядела, что в Зайенде-Руд (Заянде), через которую перекинуты многочисленные исторические мосты, воды нет. В купленной в Наине книге про Исфахан (в которой он называется Исфаган, как Ашхабад теперь называется Ашгабад) есть фотографии, на которых мосты отражаются в воде, но в январе воды не было. А может, река пересохла как Аральское море, когда слишком много воды стали тратить на полив.
Начали экскурсии мы с армянского квартала Джольфа, осмотрев собор Ванк, редкий гибрид мусульманской архитектуры и христианских традиций. Я уже начала сомневаться, что в советское время в советской Армении нам сказали правду про то, что армяне не украшают церкви (кроме Эчмиадзина): все стены покрыты фресками, а венчают собор два купола, покрытые типичным для здешних мечетей узором. Кроме собора, на территории расположен музей геноцида армян. Турки не признают геноцид, а персы признают: не они же убивали армян. Ну и шахи армян давно привечали, не зря их так много живет на персидских землях. К стыду своему должна признать: то, что изрядная часть Азербайджана приходится на территорию Ирана, я узнала незадолго до поездки. А «добровольно вошедшие» в состав Российской империи Грузия, Армения и Азербайджан оказались в ее составе в результате русско-персидских войн (как-то для меня они смешались с русско-турецкими).

После армянского квартала мы внепланово посетили ботанический сад: Омид сказал, что он всем русским, что он туда водил, понравился. Сад симпатичный, но время года для его посещения совсем неудачное: ни листьев, ни цветов. Только в оранжерее радуют глаз цветы, которые у нас выращивают как комнатные.

И слегка испортила настроение невозможность остановиться по пути вдоль реки и сфотографировать мосты: кругом запрещающие знаки. Я бы лучше пробежалась до набережной от места, где можно останавливаться, чем сидела в саду и ждала, пока Омид попьет чай. Как-то с первого дня сложилось, что выезжали мы поздно, в 10 часов (ну ладно в Ширазе, там Омид долго не мог машину получить) и вскоре после этого, посетив первый объект, заходили в кафе. Я чай-кофе не пила, т.к. вполне наедалась на завтраке, но не препятствовала: во время групповых экскурсий тоже так делают, завозя группу на санитарную остановку – водителю нужно отдыхать. Кстати, про санитарные остановки: в отличие от Египта, где за посещение туалета везде берут деньги, в т.ч. на заправках, а особенно на территории достопримечательностей, в Иране на этом не наживаются. Причем в туалетах встречаются горшки двух видов: привычные нам европейские унитазы и называемые в Иране турецкими устройства типа советских вокзальных туалетов, без сиденья. Забавный случай был в Персеполисе: там большой туалет разделен на две части, одна «европейская», другая «турецкая». Когда я мыла руки, зашла молодая женщина с девочкой. По тому, что они открывали все дверцы подряд и шли дальше, я поняла, что они ищут «турецкий» вариант и подсказала (жестами и английскими словами), что он находится за углом. Я угадала правильно: женщина поблагодарила и спросила, откуда я приехала.
Продолжили мы экскурсию уже в исфаханской Пятничной мечети на площади Атиг. Машину мы оставили на огромной подземной стоянке под площадью Атиг – ее относительно недавно реконструировали. По дороге частично прошли по базару. На меня это столпотворение действует угнетающе. Конечно, в отличие от арабов, активно пытающихся в туристических местах продать тебе всякую дребедень, иранцы ведут себя намного приличнее, но предложения от продавцов тканей примерить «шахидский» наряд и сфотографироваться поступали (в переводе Омида). Пятничная мечеть с четырьмя айванами в Исфахане тоже очень старая, почти как в Наине, при ее строительстве почти не использовались изразцы, а узоры складываются из художественной кирпичной кладки.

Мечеть вроде музейная, но кое-какие признаки использования по прямому назначению были: в одном закуте стопкой лежали ковры, в другом зале при входе стояла большая емкость с непонятными предметами типа бруска мыла. Такие штучки встречались в тумбочках отелей, наряду с традиционным для мусульманских стран ковриком для молитвы. Я спросила у Омида, что это такое. Оказалось, шииты кладут их на коврик, чтобы во время молитвы случайно не коснуться лбом земли. Кстати, во всех отелях в номерах на потолке были изображены стрелки, довольно крупного размера. Только в третьем, наверное, отеле до меня дошло, что это направление на Мекку, обозначенное для удобства проживающих. В Турции и Египте такого не было.
Дворец Чехель Сотун не поражает своими размерами, название свое (Сорок колонн) получил из-за того, что имеющиеся 20 колонн отражаются в расположенном перед дворцом водоеме. Вокруг дворца милый садик, а в самом дворце старинные росписи «из жизни шахов»: битвы, прием гостей, охота…
Апофеоз экскурсии по Исфахану – ансамбль площади Нахше Джахан. Площадь огромная, чуть не вторая по величине в мире. Сначала мы поднялись на смотровую площадку дворца Али Гапу по узким лесенкам с высокими ступенями. В старых иранских постройках вообще вспомогательные помещения было принято делать минимального размера, так что ни о каких парадных лестницах во дворцах речи нет. Как по этим крутым спиральным лестницам карабкались старики с больными ногами – большой вопрос. Но ступени дворцовых лестниц украшены красивыми кафельными плитками. Музыкальный салон на последнем этаже дворца был закрыт, говорят, красота там и акустика неимоверная.

Следующая – мечеть Шейх Лофтолах, в программе обозначенная как мечеть Лофтоллы. Как правильно, трудно судить: многие имена и названия в разных источниках выглядят по-разному. Мечеть отличается отсутствием минаретов и внутреннего двора, предназначена была исключительно для членов шахской семьи. А еще в главный зал ведет изогнутый коридор: вход ориентирован по площади, а зал, как и положено, на Мекку. Красота, конечно, незабываемая: я готова была, как в Голестане, каждую плитку фотографировать. Сама бы я не догадалась, но Омид рассказал, что купол венчает фигурка павлина, который, в зависимости от времени дня (и падающего из окошечек света) разворачивает и сворачивает по куполу свой хвост. Мы видели свернутый хвост.
Напоследок мы посетили мечеть Имама. У нее тоже вход ориентирован относительно площади, а внутреннее содержимое, двор и молитвенный зал – по Мекке. Как я пожалела, что мы потратили время на Ботанический сад: мечеть в скором времени закрывалась, а рассматривать ее можно бесконечно. Еще мечеть Имама славится исключительным эхом: человеческое ухо различает 7, а на самом деле их гораздо больше – такая уж там форма стен и потолков.
Частично площадь обрамляют помещения базара. Здесь я таки почти выполнила программу: еще в ширазском отеле мне запали в душу чеканные металлические панно. Одно было белого металла на черном фоне, другое золотисто-красного, типа меди (ну не золотое же панно во всю стену!). Это не имеет ничего общего с популярными у нас в 70-е годы прошлого века чеканками, в которых из толстого листа металла выбивался рисунок. Хотя такого типа чеканные блюда и сосуды тоже очень распространены. Здесь же из тонких листов металла вырезаются рисунки и «прибиваются» к основе. На самом деле я хотела вазочку, выполненную в такой технике, но как-то мы с Омидом не ходили по торговым местам. А тут уже назавтра был последний день, да и сегодняшний заканчивался. Я взбунтовалась, мы не пошли в кафе, а пошли по базару. Мастерская-магазинчик с чеканными панно попался далеко не сразу (а с вазочками не было вообще), так что я не стала испытывать судьбу и выбрала из имеющегося. Чеканка была покрыта стеклом и обрамлена громоздкой деревянной рамой, правда, с местным колоритным рисунком. Я прикидывала вес изделия определенного размера, а мастер предложил мне скидку, неверно истолковав мои сомнения. Стала выбирать рисунок, в результате выбрала все-таки тот, что зацепил меня на витрине. Упаковали мне это в пупырчатую пленку, довезла без проблем.

А еще на сувениры закупила персидских ковров … для компьютерных мышей. Персидского в тех ковриках только рисунок: это не ворсистый ковер, а что-то типа парчи. В музее стекла и керамики они были на пористой подкладке, как обычный мышиный коврик, а здесь просто ткань. Может, даже и лучше: можно как салфетку использовать, а мышь обойдется! По большому счету, вполне можно было и не брать все эти картины-коврики, но у меня оставались местные деньги. Да и вероятность, что случится сюда вернуться, невелика – пусть останется материальное напоминание о поездке. Хотя в Исфахан я бы еще вернулась: в городе осталось немало неосмотренных интересных и красивых мест, если судить по путеводителю, те же мосты. Мост Тридцати трех арок находится практически напротив отеля, так что я даже рискнула пойти вечером одна прогуляться по нему и сфотографировать. Но при ночном освещении вид совсем другой, чем был днем.

Один из вопросов Омида был про этот мост: «Почему грузинский строитель моста (имелся в виду Аллахверди-хан, руководивший строительством многих сооружений в Исфахане) сделал именно 33 арки?». Я предположила, что христианин увековечил так возраст Христа и Омид со мной согласился. Хотя потом я где-то прочитала другую версию: потому что в грузинском алфавите 33 буквы. Ну а до моста Хаджу я не пошла: по словам Омида, до него далеко. К тому времени я уже не очень доверяла его словам о грозящих со всех сторон опасностях, глядя на его повышенную тревожность по поводу ковида. Омид с первого дня призывал держать паспорт во внутреннем кармане куртки (которого у меня не было) или отдать на сохранение ему, держать сумку на улице со стороны стены и т.п. Когда мы выходили из машины, он не позволял пакет с теплым жакетом (или с ветровкой), приготовленный на случай резкой перемены погоды, оставить на заднем сиденье: только в багажник. При этом он каждый раз ставил на педали какое-то блокирующее антиугонное устройство и т.д. Ну в древних переулках действительно было неуютно: никаких указателей европейскими буквами, минимум прохожих. А вот по проспектам Исфахана при свете дня можно было бы прогуляться, но так как мы в тот день не обедали, то, сфотографировав вечерние огни Си-О-Се поль, я вернулась в отель попить чая с взятым на всякий случай с собой из дома кусочком сыра в вакуумной упаковке (как-то не до него было в предыдущие дни, так и кочевал из чемодана в холодильник и обратно).

Назавтра мы отправились в аэропорт Тегерана через историческую деревню Абьяне и Кашан. Ехали до деревни долго, при этом Омид все переживал, что мы не сможем до нее добраться (или из нее выбраться) из-за снегопадов. Конечно, мы ехали на север, в горы, но назвать десяток падавших с неба снежинок снегопадом язык не повернется. Может, во время проводящегося в Кашане фестиваля розовой воды в деревне и есть какая-то движуха, но во время нашего пребывания мы видели трех местных жителей и пару в явно взятых напрокат местных костюмах, фотографировавшихся на фоне более чем скромных домиков. Старинная мечеть была закрыта. Продающий билеты на единственной ведущей в деревню дороге вручил мне красочный буклет на английском – без него и вовсе сложно было бы понять, ради чего мы сюда поехали.
Вдоль ведущей к деревне дороги установлено много портретов парней, погибших в ирано-иракской войне. Вроде деревня небольшая, а погибших за 8 лет много. И еще неподалеку установлен памятник в виде самолета (списанный, наверное). Омид сказал, что погибшему на войне летчику. До этого где-то в пути нам уже попадался подобный памятник.
Собственно в Кашане мы не были (хотя, если верить путеводителю по Исфахану, который включал описание не только города, но и региона Исфахан, там очень даже есть чего посмотреть), только посетили сад Фин – традиционный особняк, окруженный бассейнами и ручьями, включенный в список культурного наследия ЮНЕСКО. Про драматические события, развернувшиеся в этом особняке, Омид рассказывал еще в Тегеране, повествуя о персидских шахах: великий визирь Амир Кабир (Мирза Таги-хан), проводивший реформы во всех сферах иранской жизни, из-за интриг матери шаха и придворных впал в немилость и был казнен в бане поместья Фин – цирюльник перерезал ему вены. Установленные в бане фигуры изображают момент казни. А место красивое: бьющий с незапамятных времен родник орошает весь сад, кругом бассейны и ручьи. Зелени в январе, конечно, не было, но представить цветущий сад нетрудно.

На выходе из музейного комплекса сада Фин торговая точка с «розовой водой» и не только: кроме ароматического масла розы, предлагают экстракт сирени и еще каких-то цветов, а также гранатовый соус. Этот соус мне очень понравился, когда мы обедали в Ширазе, даже была мысль купить с собой. А тут как раз такой случай. Правда, у него была пластиковая упаковка и легко откручивающаяся крышка, зато продавец дал мне попробовать именно из той банки, которую мне продал. Банку я замотала в несколько полиэтиленовых пакетов и запихнула в ту плотную картонную коробку, в которой привезла в Иран шоколадки (одну я подарила Омиду) – довезла благополучно, соус не пролился и не испортил вещи.
В отель Ibis 4*, расположенный неподалеку от терминала тегеранского аэропорта, мы прибыли довольно поздно, но все равно я успела принять душ и даже немного поспать перед ранним вылетом в Москву. Не обошлось без недоразумений: Омид высадил меня около лифта, ведущего с подземной парковки в залы прилета/отлета, и велел ждать, пока он найдет место для стоянки. Я честно стояла у выхода этого лифта на уровне зала вылета, пока не поняла, что могу и на самолет опоздать. На вход змеилась огромная очередь, время вылета приближалось и я, достав маршрутную квитанцию и тыча ею стоявшим в соседних витках очереди пассажиров, пробилась к контролю в рекордное время. Некоторая заминка на контроле (надо было поставить багаж на ленту, а только потом идти в комнату досмотра женщин, а я к ним с чемоданом!) и я на регистрации, даже не последняя. Еще некоторое количество нервов потрачено в поисках границы. Как это отличалось от встречи/проводов в каирском аэропорту: там меня буквально за руку водили. Собственно, если бы Омид просто высадил меня у зала вылета и показал куда идти, было бы проще: я ни на кого не надеялась и сама разобралась. Потом я обнаружила его звонки и сообщения в WhatsApp, что он меня искал, но звонки я не слышала (да и поздно уже было, я к тому времени регистрацию прошла), а за границей WhatsApp у меня работает только при наличии WiFi. Через несколько дней после моего возвращения домой я получила от Омида обещанные ссылки на репортаж о праздновании 2500-летия персидской империи. Фильм был на фарси, но главное – внимание.
Путь домой тоже был непрост: вскоре после взлета по трансляции спросили, нет ли в салоне врача. Врача не нашлось и экипаж принял решение сесть в ближайшем аэропорту, в Баку. Хорошо, салон был полупустой: многие, и я в том числе, заняли по 3 сиденья и летели лежа. На время посадки нас подняли и заставили сесть, а потом я снова отрубилась. Надеюсь, с женщиной, которой стало плохо во время полета, все хорошо. Хотя это в любом случае непростое испытание – оказаться в больнице в чужой стране, хоть по пути домой, хоть из дома: воспоминания о первой парижской поездке еще свежи, а прошло больше 10 лет. Экипаж несколько раз извинился «за доставленные неудобства», ну что уж тут поделаешь. У меня хоть следующий вылет был поздно вечером, а некоторые опоздали на пересадку.
Если считать с дорогой, моя поездка длилась чуть больше недели, но впечатлений море. Не последнюю роль сыграла экзотичность направления, да и вообще программа насыщенная. В анкете для Джеммы я написала, что мне не хватило дня в Тегеране: там много интересных музеев. Хоть они частично закрыты из-за пандемии, но кончится же она когда-нибудь!