Усадьба – не место силы, но вдохновения и отдохновения

Год без поездок стал подрывать нервную систему. Кроме эпидемии мешали разные бытовые дела. Думала, что и в новогодние праздники останусь без поддерживающего дух развлечения. Когда поняла, что смогу вырваться, выбор оставался невелик. В тур «Вдохновенный край подмосковных усадеб» вскочила в последний момент и на последнее оставшееся место.

Хотя в названии тура речь идет о подмосковных усадьбах, в программе обозначены также места в Новгородской и Тверской областях. Объясняется сие достаточно легко. Задумка гида (а это авторский тур) была направлена в Подмосковье, но выдержать тему из-за просторов нашей Родины сложно. Попробуй гнать из Петербурга к Москве без экскурсионных разминок! Хотя владельцы новгородской и тверской усадеб вдохновлялись окружающими красотами не меньше, чем московской. По мне, стоило заменить «подмосковных» на «русских», и несоответствие было бы ликвидировано. Но я не автор тура. Это, наверное, единственная претензия к гиду. Во всем остальном он оказался на высоте. Удивительная эрудиция и неподражаемый петербургский слог занимательного рассказчика.

Итак, выехали из Петербурга ранним утром 2 января. Первой остановкой должна была стать усадьба Н.А. Некрасова в Чудово. И здесь произошел первый сбой. Музей оказался закрыт на карантин. Стало это известно в последний момент, но гид успел подготовил замену. И мы отправились смотреть Аракчеевские казармы, вернее то, что от них оставила последняя война. А оставила она печальное зрелище, судите сами.

Мы прошлись немного вдоль одной стены развалин, и из-за угла взглянули на руины центрального фасада и церкви.

Гид привез нас сюда не просто так. Предложенную альтернативу усадьбе Некрасова он пытался вписать в творческую тему тура. Дело в том, что в 1838 году сюда, где квартировал Гродненский гусарский полк, после первой кавказской ссылки, прибыл корнет М.Ю. Лермонтов.

Пробыл он здесь совсем немного, пару месяцев, но, наверное, чем-то вдохновиться успел. А еще здесь в 1872 году родился Сергей Дягилев. Папаша его, будучи кавалергардом, как раз проходил службу именно здесь. Как вдохновили младенца Дягилева эти места, трудно сказать, но альтернатива «обстоятельствам непреодолимой силы», как пишут в договорах, в том числе и туристических, состоялась. Придраться не к чему. Может быть эта замена кого-то удовлетворила. Чтобы рассматривать Аракчеевские казармы как место вдохновения даже после ликвидации военных поселений (а во время их существования – это полный абсурд) из-за удаленности их от городской суеты, нужно обладать буйной фантазией. Я же вообще не слишком расстроилась, что мы не побывали в Чудово, потому что совсем недавно усадьбу Некрасова посещала в другой экскурсии. А читателям rutraveller предлагаю в качестве бонуса пару фотографий и несколько слов.

В той прошлой экскурсии приехали мы в Чудово уже вечером. Усадебка, да и садик вокруг нее, смотрелись волшебно.

Главное, чем занимался здесь Некрасов – это охота. Чудово для него было прежде всего местом отдыха. Хотя он здесь много писал, например, «Чудовский цикл» сочинил, я не читала. Но охота была на первом месте. Здесь даже похоронена его собака, случайно подстреленная женой поэта. А не надо навязывать женам свои увлечения!

Следующая точка маршрута – Академическая дача имени И.Е. Репина. Это уже Тверская область. Добрались к трем часам дня. День сам по себе был пасмурный, и подходил к концу по меркам зимнего светового времени. Существенный минус зимних экскурсионных путешествий.

Расположена Академическая дача на высоком полуострове.

С одной из точек полустрова хорошо видно, как река Мста впадает в озеро Мстино, или наоборот. Водоем был искусственно создан запрудой на реке, так что не знаю, как правильно.

Как место практики и отдыха для студентов Академии художеств дача была создана в 1883 году. Но маститые художники тоже сюда охотно заезживали. Идея принадлежала Репину и купцу Кокореву. Богатейший купчина и одновременно меценат сам неподалёку имел дачу. Он и финансировал этот проект.

Раньше здесь было несколько построек, где жили работники, обслуживавшие Вышневолоцкую вводную систему. До наших дней сохранилось единственная постройка еще со времен Екатерины II, и говорят специально для нее построенная, когда она изволила осведомиться о положении дел системы, игравшей не последнюю роль в обеспечении Санкт-Петербурга. Сейчас в этом здании находится музей Академической дачи.

В комнатах нижнего этажа – предметы, рассказывающие об истории дачи, в мезонине - мемориальная комната Репина.

Поскольку дача задумывалась как место летней практики для малоимущих студентов, то по примеру других благотворительных заведений была наречена Владимиро-Мариинским приютом (великий князь Владимир Александрович был в то время президентом Академии художеств, а его супруга звалась Марией Павловной). К их приезду в 1885 году был построен восьмигранный павильон. Дом сохранился в первозданном виде с XIX века.

Расцвет дачи пришелся на 70-80-е годы XX столетия, когда директором стал П.Н. Козельский. При нем появились новые, интересные с архитектурной точки зрения, постройки: административный корпус,

здание столовой

и, главное, мастерские.

Человек, далекий от художественного творчества, Козельский тем не менее зрил в самый корень. И поэтому в дополнение к природным красотам и простой, но сытной пище, обеспечил художников необходимыми условиями проживания и работы, причем отдельными для каждого, будь то состоявшийся мастер или студент. Мастерские были построены в форме гармошки. С одной стороны каждое помещение имеет окно, практически во всю ширину и высоту стены, а с другой стороны располагается жилая комната. Мастерские и сейчас используются по своему прямому назначению. В одну такую нас пригласили заглянуть.

Козельского до сих пор вспоминают теплым словом. И считают его заслуги для Академической дачи не меньшими, чем заслуги Гейченко для Михайловского.

Когда-то проживание на Академической даче было возможно только для академических художников и членов их семей. Сейчас любой желающий может остановиться здесь как в гостинице. Предлагают номера при мастерских и в старых постройках.

Но вот условия здесь не слишком комфортабельные. И ощущение, что место это «застряло» в 1970-1980-х годах. Чувствуется, что финансов хватает только на более-менее сносное поддержание. На Даче был запланирован обед. Так мы внесли вклад в ее поддержание. От обеда тоже повеяло семидесятыми. Есть можно, отравиться нельзя. На этом достоинства обеда заканчивались. Народ, не успевший за пандемийный год отвыкнуть от all inclusive зарубежных курортов, недовольно заворчал.

А вот художественная братия последней трети XX века, если судить по стихам, написанным к 100-летию Академической дачи (листок с выцветшим машинописным текстом висит в Восьмиграннике), была всем довольна.

Зародилась Академическая дача как благотворительный проект, в XIX веке поддерживалась меценатством. В XX, когда все было под крылом государства, неплохо существовала на государственный счет. Теперь же, похоже, опять пришло время меценатов. Но желающих не находится. Подавляющая часть художников – люди не богатые, а состоявшиеся и признанные, у которых получилось дорого продавать свое творчество, по словам экскурсовода, не рвутся поддержать сие место вдохновения материально.

Рядом с этой одой висит дружеский шарж, написанный в том же юбилейном году.

Автор – Л.С. Котляров, сопроводил его следующими пояснениями: «Приступая к исполнению такого грандиозного замысла и будучи преисполнен чувством огромной личной ответственности перед грядущими поколениями (с одной стороны) и принимая во внимание значительность и величие изображаемых персонажей (с другой стороны), автор пришел к выводу: такое по плечу разве что Рафаэлю! И автор решился на отчаянный и в некотором роде рискованный шаг – позаимствовал (попросту говоря, слямзил) плавность и ритмичность композиционного построения «Афинской школы» великого маэстро. Для тех, кто не успел здесь быть изображенным, можно ответить словами К. Пруткова: нельзя объять необъятное. Что же касается отсутствия прекрасной половины человечества, то автор руководствовался гуманными соображениями: истинная красота и пластика не подвластны шаржированию».

Ой, слукавил! Женщины не отказались бы!

Ну, а напротив шаржа, написанного кстати маслом (!), висит обычная стенгазета.

Висит с середины 80-х годов в неотапливаемом помещении, и хоть бы что. Бумагу другую что ли делали. Я уж про краски не говорю, цвета не поблекли.

Все. В автобус! Водители стремятся домчать нас в Тверь к месту ночевки, а мы увозим ностальгию недавнего прошлого, уже покрытую патиной времени, и природные красоты на карте памяти своего фотоаппарата.