Тебе, магистр, в охранение вверяю я...

Просто хотелось курить. Конечно же, я знал, что объявлен комендантский час, что выходить на улицу нельзя. Но мне просто очень хотелось курить, а сигареты, как назло, вылетели в дым одна за одной, пока я вжимался ушами в динамики радиолы, транслирующей последние новости от "Радио свободы".
Я подумал, что если выбегу в тапках к близлежащему "коммерческому" (как их называли раньше) магазинчику, то ничего страшного и не произойдет. На крайний случай, если остановят и спросят, то я же в тапках и, значит, не опасен для нового режима.
С утра нас всех выгнали из отделения, и, не взирая на бессонную ночь и сосущее под ложечкой неудовлетворенное желание курить, я уже твердо знал, что немедленно отправляюсь на "баррикады" к белому дому.
Резонно спросить - о чем это он? Просто на этом присказка и заканчивается, а то, что происходило дальше, отнюдь ли можно назвать доброй сказкой.
Комары, выбравшись из сточных труб, впадающих в набережную напротив "белого дома", были в немалой степени удивлены количеством еды и костров, полыхающих на пандусах перед входом в "цитадель защитников демократии". И если бы осмелились они подлететь поближе, то наверняка увидели бы и кучку жавшихся к теплу огня людей, среди которых я коротал ночь, отгоняя дремоту разговорами "за жизнь".
Уже значительно позже нас объединили в безличном статусе "отряд", а пока мы были просто журналисты, токари, бомжи, учителя и... Вот об этом "и", пожалуй, стоит поподробней.
"И" был мужчиной в возрасте, с лицом обезображенным интеллектом, именем Константин Сергеевич и начитанным астигматизмом толстенных стекол очков. Он редко вступал в разговоры, не отпускал шуток, и со стороны казалось, все что его заботит - это языки костра и оставленная дома жена и дочь. "Д-дефочки т-там наверное с-сума с-сходят", - говорил он, по большей части в сторону только ему ведомого духа огня, нежели нам.
Под утро завели разговор о том, в какую страну лучше всего свалить, если ГКЧП одержит победу. У всех, кроме воина-бомжа (который даже и не знал, что на свете, оказывается, так много стран), были свои предпочтения, подкрепленные аргументами типа "там тепло" или "да там пиво стоит копейки". Кто-то клялся и божился, что во Франции все живут хорошо, и что слойки, по-ихнему звучащие как "круссаны", должно уважающему себя человеку потреблять свежими, и что уж совсем невероятно - горячими. Кто-то просто, но с колумбовой решительностью, заявлял - в Америку. Предложение Безопределенного о Калужской области было со смехом отвергнуто.
- Константин Сергеевич, а Вы бы куда хотели поехать, - спросило имя, затертое моей памятью.
- Я не то, чтобы... Мне надо.
- Что значит надо? И куда, уж не секретничайте.
- П-португалию, надо мне, очень. В Томар.
- Потянуло на портвейнчик?, - съерничал кто-то.
- Там замок, слышали когда-нибудь о тамплиерах? Там замок их есть.
- Во проффесура дает. Вот всегда у них так, нет чтоб сытненько и простенько, так нет же, замки им подавай.
Константин Сергеевич весь как-то съежился под раскатами смеха. Втянув голову в ворот свитера, он снова уставился на огонь, давая понять, что дальше разговора не получится.
Португалия, Томар, тамплиеры - эти слова для меня в тот момент значили намного меньше, чем свобода, демократия, Ельцин. И зацепилось-то слово Томар только лишь благодаря созвучию с именем моей матери. Просто слова, подобные столовому вину скрашивающему трапезу, были сказаны, были выпиты и не более того.
Совсем под утро, когда в позе эмбриона половина моего отряда спало, Константин Сергеевич подсел ко мне. Наклонив голову в мою сторону, он сказал: «Знаете, Алексей, Вы чем-то очень похожи на мою дочь. Нет, поймите меня правильно, я имею сказать, что Вы, похоже, такой же беспечный и жизнерадостный, как и она. Вы, Алексей умны, но, простите меня, очень ветрены».
- Так что ж плохого в том, Константин Сергеевич? Ну молод, ну ветренен.
Вы не понимаете, Алексей, я не говорю, будто что-то в Вас плохо, боже упаси.
Тут я заметил, что Константин Сергеевич практически перестал заикаться, а тембр его голоса сполз до заговорщического шепота.
Вот к примеру моя, дочь, - продолжал он, - умница, работает на двух работах и сейчас еше подыскивает себе какую-то подработку. Бедная девочка, она у меня такая умничка. Знаете, Алеша, она хочет купить себе машину, но она такая наивная, у нее всегда все занимают. Она просто не умеет отказывать. Она просто не умеет копить. Экая прям беда.
- Да бросьте Вы так уж накручивать себя, накопит, купит, не беда, - сказал я.
- Да тут видите ли, Алексей, в чем вся соль. Я ведь ей мог п-помочь.
- Ну, вот и славненько, Константин Сергеевич, добавите денег ей, и будет кататься на бибике, развевая по ветру шарф.
- Вы не поняли меня, я, Алексей, беден, не как, конечно же, мышь церковная, но на мое жалованье только что губку для мытья машины купить можно. Но, тем не менее, я могу ей помочь. Мне бы только добраться до Португалии. И я бы смог. Поверьте, юноша, я бы на карачках туда бы пополз.
Последние слова заставили меня напрячься.
- Португалию?
- Запомните мои слова, Алексей, я знаю - они Вам пригодятся, я верю в Вас и в то, что говорю. Я всю жизнь изучал тамплиеров. Был такой орден в Средневековье. Но не смейтесь, мой друг, это был не просто какой-то момент в какой-то исторической реалии. Это были великие, ужасные, мистические силы. Одним словом, храмовники свергали королей и меняли политику. Они, Леша, были богаты, страшно богаты...
- Я понял, Вы нашли их сокровища, - пошутил я.
- Что Вы говорите, - несколько обидевшись, сказал он, - тамплиеры - это загадка, которую нельзя разгадать, их сокровища уже много кто искал, но я Вам не советую даже помышлять об этом. Тамплиеры умеют хранить тайну. Поэтому мне так и надо попасть в этот замок в Томаре.
Я, окончательно сбитый с толку, лихорадочно пытался хоть как-то уложить в своем подчерепье все эти слова - тамплиеры, богатство, клады, замок.
- Я говорил Вам, Алексей, что всю жизнь занимался изучением этого ордена. Не буду Вам рассказывать, каких трудов мне стоило в Ленинке найти нужные книги. Скажу, юноша, только то, что могу, что вправе Вам поведать. Запомните, в Португалии есть замок, в местечке Томар. Это не просто старая крепость, запомните это, Леша. И когда Вы будете там, то сделайте так, как я Вам сейчас скажу.
- Константин Сергеевич, ну что за фантазии. Да я даже не знаю где это -Португалия.
- Замолчите и слушайте, и не сомневайтесь в том, что Вам неведомо. Войдя в замок, найдите кельи - это комнаты, где жили тамплиеры. Возьмите восемь монет, и не беда, что мелкие они, оставьте монеты в углу кельи. И с тем можете успокоиться. Отныне все, что Ваше, будет охраняться рыцарями, вернее одиннадцатью призраками-воинами ордена Храма Господня.
Громкоговорители на площади разревелись новой порцией предупреждений о надвигающейся угрозе, летящей на наши головы в чресле десантных самолетов, которые с минуты на минуту должны будут запарашутить все небо. Потом была угроза газовой атаки, затем угроза провокаций, затем...
Мы встретились, как и договорились, ровно через месяц.
- Ты созванивалась с Сергеичем? Придет?, - спросил я у рыжеволосой журналистки Маши, с которой мы сдружились и поделили заботу о координации нашей встречи.
- Знаешь, Леш, я разговаривала с его дочерью. Он неделю назад умер. Забавный был дядька, правда, жаль его.
Жаль.

Португалия, Томар, замок тамлиеров, наши дни...
Возможно, со стороны я выглядел странновато. Я опустился на колени и разжал руку...
- Вот, - сказал я, - я не знаю точно, как надо к Вам обращаться, и что надо говорить, я только прошу Вас принять эти восемь монет, и, надеюсь, Вы не оставите без покровительства дочь мужчины, жившего в далекой России, носившего смешные очки и так искренне верившего в Вас.