Псковская земля: «приехали мы видеть достопримечательности…»

Никогда еще не возвращалась из экскурсионного тура с такими противоречивыми чувствами и неоднозначными эмоциями как в эти майские праздники после поездки в Псковскую область. Двухдневный автобусный тур «Усадьбы и монастыри Псковской области» как лакмусовая бумажка выявил проблемы, мешающие развитию отечественного туризма, которые ощущает каждый, кто решается забраться в российскую глубинку, и новые, из области культуры, которые уже стали приносить свои «плоды». Но, по порядку.
«И какой же русский не любит быстрой езды?» Но мешают ему не только традиционно плохие дороги, но и другие любители-путешественники, создающие пробки. Выезжали из Петербурга 6 мая, в первый день вторых майских праздников. Застряли в нескольких дорожных пробках. Только представьте, первые 100 км мы преодолевали 3 (!) часа. Уже на выезде из города стали двигаться черепашьим шагом, и гид решила сделать первый объезд в районе поселка Новый свет. Это около Гатчины. Получилось неплохо, если не считать 15-минутную задержку на железнодорожном переезде. Следующая пробка – в районе дачи Набокова (село Рождествено). Еще один объезд, но он оказался ошибочным. Во-первых, не одни мы были такие умные, во-вторых, в этих местах находится огромный дачный конгломерат «Мшинская», а это означает много дачников на дороге. Плюс грунтовая дорога, на которой мы основательно «попрыгали». В общем, время мы не выиграли, но отбили себе все, что только возможно. А впереди нас ждали дорожные ремонтные работы. Опять пробка из-за реверсивного движения. В общем, к первому месту нашей экскурсионной программы, даче, которую снимал Римский-Корсаков в имении Вечаша, мы добрались ко времени, когда оттуда должны были уезжать.

Конечно, посещение дачи сократили до минимума, также как и в следующем месте, в Любенске, где композитор приобрел имение уже в собственность, но пробыл там только две недели после перезда: скончался от сердечного приступа.

Этот сбой в экскурсионном туре считаю просчетом турфирмы. Все, что говорил гид, – все дачники должны были выехать уже 1 мая, и дороги должны быть свободны, и какой дурак затеял ремонт дороги в праздничные дни – это только в свое оправдание. Если бы был предусмотрен более ранний выезд, т. е. заложено дополнительное время, которое легко растянуть в течение тура (свободного времени на фотографирование всегда мало), неприятностей можно было избежать. Прекрасно понимаю, что время посещения государственных музейных объектов ограничено определенным режимом. Но… Люди, которые работают в этих местах, фанаты, в хорошем смысле этого слова. Им важно не просто хранить память места, им нужен слушатель, зритель, поэтому договориться о внеурочном посещении вполне реально. Да и включают они свои музеи в экскурсионные программы, чтобы расширить скудный поток посетителей. В пользу этого говорит то, что поскольку программа первого дня была сбита, последние объекты в Пскове мы посещали глубоким вечером, и встречающий гид охотно пошел на это. А это был Псков, а не деревня на отшибе.

Хочется верить, что вменяемые турфирмы будут делать выводы из таких сбоев. Короче, это неприятно, но не катастрофично. В совершенное уныние меня повергли другие факты. В программе нашего тура основное место (кроме двух мемориальных объектов) занимали монастырские комплексы. Здесь и столкнулась с печальными фактами, которые связаны с проблемой передачи отечественных культурных ценностей и объектов, являющихся национальным достоянием, в руки церкви. Все активно обсуждают передачу Исаакиевского собора, но никто не задумывается, что это только вершина айсберга. Сколько мелких передач совершается в последние годы, о которых широкой общественности неизвестно. Все гаснет на местном уровне. А как неточно это формулируется и освещается в прессе! Да и на бытовом уровне. В обзорной экскурсии по Пскову гид мимоходом упоминает передачу самой древней иконы (!), написанной в псковской земле, одному из монастырей. В этот раз я не стала встревать с вопросами. Но удивило то, что гид, сотрудник государственного музея, так неточно формулирует. Поясню. Музейный предмет не принадлежит конкретному музею, он числится на учете в Государственном музейном фонде, что зафиксировано в целом ряде документов. Это государственная собственность. Гид должен был как-то пояснить, что икона передана монастырю во временное или постоянное экспонирование и остается государственным музейным предметом. Иначе может возникнуть представление, что меняется собственник памятника культуры. Встает вопрос о причине неточной формулировки. Простая оплошность или сознательная неточность, чтобы в массовом сознании закреплялась определенная информация. А для себя сделала неутешительный вывод, что противников этих передач не так уж и много. В нашей группе озвученный факт передачи древней иконы церкви практически никого не тронул. Краем уха слышала, как девушка что-то обсуждала с гидом на эту тему. Не знаю, как это расценивать. Равнодушием населения к этой проблеме, или непониманием ее. Неожиданным для меня было и то, что не все музейщики, как в случае с псковским гидом, видят опасность в подобного рода передачах (упустила из виду, что среди музейных сотрудников могут быть глубоко верующие люди).

Второй раз эта тема возникла в ходе посещения Елиазаровского монастыря.

Настоятельница его, усилиями которой монастырь был реставрирован (надо отдать ей должное, реставрация прошла с соблюдением всех норм и правил, без грубых искажений) скончалась несколько лет назад. И, по словам гида, некоторое время сохранялась тревожная ситуация, связанная с выбором нового настоятеля, способного продолжать работы в том же духе. Вот, удивляешься! Вроде гид производила вменяемое впечатление. С одной стороны, она отмечает опасность, связанную с сохранением памятников при таких передачах (всем известно, как выполняются у нас законы, тем более, в провинции), а, с другой, тут же ратует за подобные передачи.

Тема упорно не хотела растворяться, и в третий раз возникла при посещении Снетогорского монастыря.

Осматривая монастырский комплекс, остановились у собора Рождества Богородицы.

В соборе хорошо сохранилась фресковая живопись XIV в., которая покрывает его стены от потолка до пола, что редко встречается. Спрашиваю, будем ли заходить во внутрь собора. Оказывается, храм закрыт для посещения. Вопрос был задан потому, что несколькими минутами ранее гид упоминала, что службы в соборе ведутся. Тут уж я не смолчала. Как так, церковь обещает свободный доступ в переданные в ее пользование объекты. Ответ: посещение закрыто, чтобы не нарушать микроклимат собора, дабы не нанести урон фресковой живописи. Ловлю ее на противоречии: службы в большей степени нарушают микроклимат (горящие свечи, курение благовоний повышают температуру). Уходит от ответа: давайте не будем дискутировать, отнимать время у экскурсии. Все ясно!

Собор Рождества Богородицы внесен в Единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации, имеет регистрационный номер 601510041570016 (специально посмотрела на сайте https://okn-mk.mkrf.ru/cultureObjects/viewMaps/151078). Это значит, на него оформлена собственность РФ. Распоряжается им может только государство, а Снетогорский монастырь его только использует. И если принято решение закрыть собор для посещения, то никаких исключений быть не может, иначе это может создать угрозу сохранности памятника. А если посещение разрешено, то оно разрешено для всех. И на каком основании монастырь запрещает его?

Окончательно меня «добил» разговор со священником церкви в бывшей усадьбе Коновнициных Кярово. От этой усадьбы в настоящее время ничего не осталось, ни усадебного дома, ни парка, только эта церковь, которая была построена в 1789 году Петром Петровичем Коновницыным.

Она строилась как домовая церковь и одновременно должна была служить усыпальницей рода Коновницыных. Но сейчас ее связывают с именем его сына, также Петра Петровича, героя Отечественной войны 1812 года, который здесь, перед войной, провел несколько лет в ссылке. Здесь же он и похоронен, прямо в храме.

Знакомил с храмом священник церкви. Вернее, это был не экскурсионный рассказ, а отличный пропагандистский спич. Повествование о личности героя войны, его нравственном облике служил только предлогом для прославления православной веры. Резюме его пафосной речи заключалось в следующем. Только благодаря православной вере возможны такие люди как П. П. Коновницын, которыми богато наше Отечество; именно этого желает Бог; все остальное он даст: нефть и газ для его процветания, новые храмы взамен других и т. д. В общем, деревенский батюшка (надо сказать, молодой мужчина, хорошо светски образованный) оказался блестящим оратором. Когда народ стал расходиться, я подошла к нему с вопросом о времени создания иконостаса. Вот уверяю, без всякой задней мысли; просто я историк, и мне интересно: кто, где, когда, зачем и почему. Он ответил что, иконостас XIX века, но иконы более позднего времени, причем, некоторые из них уже подновленные. А некоторые старые иконы, датируемые XVIII веком, можно видеть на стенах церкви. И в заключении: «Дело не в картинках (так и сказал о живописи, пусть и не первоклассной, но XVIII в.), будет воля Божья, новые картинки появятся». Вот оно! Не один собор, так другой, может быть, это будет новодел, если не удастся сохранить подлинный памятник. Не древние иконы, так другие. Для церковников важно не то, что Исаакиевский собор – это культурное достояние всей страны, что иконы Рублева – это бесценный памятник древнерусского искусства, для них они – предметы культа. Этим все объясняется. Здесь нет злого умысла, просто другая система координат. Может быть, получив все это в свое пользование (подчеркиваю, пользование, пока по нашему законодательству, это государственная собственность; правда, переписать все можно, в том числе и законы), они будут прикладывать все усилия к их сохранению, но в тоже время и требовать к ним отношения, как к предметам культа. А найти предлог, чтобы ограничить к ним доступ, всегда можно. А их сохранение, реставрация и т.д. идет за счет налогоплательщиков, т. е. нас с вами, которые хотят видеть эти достопримечательности и имеют на это право, т. к. помимо уже заплаченных налогов еще платят и за турпутевку, в которую включены входные билеты. А им отказывают в этом праве. Да, многие церковные сооружения восстанавливаются на негосударственные средства, но граждане все равно за это платят. Иначе бы монастыри не включали бы зеленый свет для многочисленных туристов. Именно благодаря туристическим потокам в монастырях оставляются приличные суммы. Кто только из нашей группы не поставил свечку, не купил что-нибудь в церковной лавке.

Ради справедливости стоит заметить, что кое-что из государственной собственности музеям оставлено. Например, не все сооружения Мирожского монастыря были ему переданы в пользование.

Исключительно в музейных целях используется Спасо-Преображенский собор, в котором сохранилась фресковая живопись XII века.

Ну и, наконец, проблема умирания малых городов и усилия их жителей, предпринимаемые для их спасения. Один из способов – это включение малых городов в туристические маршруты. В нашем туре был Гдов.

Во все времена это был очень маленький городок. Но ему и не нужно было быть большим. Это был город-офис большого сельскохозяйственного уезда, где было много контор, занимавшихся управлением уездного сельского хозяйства. В Гдовском уезде в начале XX века насчитывалось более 200 тыс. жителей, а сейчас в Гдовском районе – только 12 тыс., а сельского хозяйства, можно сказать, нет. Сейчас в городе работает 2-3 небольших предприятия. Благоустройство города осталось на уровне середины XIX века. В городе нет центрального отопления, водопровода, канализации. С точки зрения достопримечательностей, мало, чем можно привлечь в город туристов. Полностью разрушенный в годы ВОВ, Гдов имеет для турпоказа 3-4 здания дореволюционной постройки,

развалины некогда важного фортификационного сооружения, Гдовского кремля,

и церковь в бывшем имении Кярово (в 7 км от Гдова). Вот их в обзорной экскурсии и показывала директор краеведческого музея, а попутно сообщала о тех усилиях, которые предпринимаются для сохранения городского статуса Гдова. Рухнули надежды горожан на программы 1990-х годов по поддержке малых городов. Гдов проиграл в конкурсе на восстановление крепости; псковские власти сделали свой выбор в пользу другого объекта. Своими силами удалось воссоздать взорванный в годы войны собор.

Эта история заслуживает отдельного рассказа, но сейчас не буду на этом останавливаться.
В общем, Гдов пытается остаться в турпотоке, сохранять память места и его известных жителей. Иногда, получается не совсем удачно, как например, с памятником Коновницыну. Средства на его сооружение собирали всем миром. Собрали только на бюст, который и отлил белорусский скульптор И. В. Голубев. Но захотелось полноценный памятник. Кто творил дальше, неизвестно, но получилось произведение наивного искусства, обидное для памяти героя Отечественной войны.

Зато приятное впечатление произвела работа петербургских скульпторов Е. Летвиновой и А. Мурзина в усадьбе Кярово.

Если кто не испугается разбитых дорог, может поддержать Гдов своим посещением. На легковом авто это будет не так проблематично, как на большом автобусе. А то мы чуть не остались ночевать в усадьбе Коновницыных; мастерство шофера спасло. А на железнодорожном переезде уже не действующей ветки, я смотрела в окно и думала, вот крен чуть-чуть побольше, и мы окажемся в кювете. Кстати, о том, что сохраняет малые города. Это коммуникации. С началом Первой мировой войны Гдов был соединен со Сланцами железнодорожным полотном (70 км). Этот вид сообщения действовал до 2012 года, а теперь его нет. Зарастает молодыми сосенками.

А еще раньше было упразднено водное сообщение по Чудскому озеру, которое связывало Гдов с Эстонией. Теперь по Чудскому озеру проходит государственная граница, судоходство запрещено. В Гдове осталось только автобусное сообщение. Именно хорошие коммуникации часто сохраняют поселению городской статус. Вспомним Изборск, который был городом, а теперь деревня. Да и псковский гид говорила, что Псков, потеряв свое оборонительное значение, благодаря прокладке железнодорожной дороги, остаться городом.
Вспомнилось, как обстоит дело с коммуникациями в Норвегии. Крошечных населенных пунктов там – огромное множество. Все они существуют исключительно за счет туризма, существуют очень даже хорошо. Все эти местечки в отличном состоянии, причет отсутствие центрального отопления и канализации, ничуть не сказывается на нормальном, цивилизованном существовании жителей. А сколько дорог, сколько туннелей (а это стоит подороже, чем асфальтовое покрытие сделать) построено было в прошлом веке (как раз в 70-90-е годы) для того, чтобы умирающие или уже заброшенные поселения включить в турпоток и тем самым дать им новую жизнь.
Все это очень, очень печально. Вспомнилась байка. Пересекает финскую границу наш путешественник. Его мучает бесконечными вопросами финн при прохождении паспортного контроля. Долго от него не отставал, напоследок прозвучал глупый вопрос: «Ааа пооо-чему вы едете в Финляндию?» Якобы вконец измученный и взбешенный турист ответил: «Ааа по дооо-роге». Вот, если меня спросят: «А почему вы путешествуете по России?», отвечу: «А по российским дорогам». Потому что цель путешествия иногда теряется и забывается за нашим бездорожьем, на преодолении которого концентрируешься. Вообще, памятник нужно поставить не только туристам, путешествующим по российским глубинкам, но и тем, кто открывает новые туристические объекты. Парк «Рускеала» был открыт в 2005 году, а дорога до него еще хуже, чем под Гдовом. Была, во всяком случае, 2 года назад; вроде в прошлом году, сделали, наконец, шоссейную.

Для смелых и решительных подскажу, где остановиться. Коттеджный комплекс «Чудское подворье» (мы останавливались здесь на обед) вполне цивильное место.

И судя по прайсу не слишком дорогое, а если ехать небольшой компанией, выйдет совсем бюджетно. Он расположен на берегу Чудского озера в 25 км от Гдова.

Отсюда удобно добираться и до Гдова и до усадьбы Кярово (ехать нужно до деревни Верхоляне-2).
Ну, если никто не осмелится забраться в эту глушь, может быть, увидев в магазинах воду «Чудская жемчужина» (это одно из гдовских предприятий), купите бутылку, дабы поддержать мелкого отечественного производителя в глубинке.

Вопреки всему сказанному очень хочется закончить позитивно. Однажды в дореволюционном журнале наткнулась на воспоминания провинциального жителя России, приехавшего с женой в Петербург с туристическими целями. Журнальный номер был 1860-х годов, короче, случилось это лет 150 назад. Весь его рассказ – это жалоба на некачественные услуги. Гостиница дорогая, частная комната сырая. В трактире кормят плохо, ресторан не по карману. Собрались ехать за город, по дороге пролетка сломалась. Извозчик кое-как починил, с трудом назад добрались, так ничего и не посмотрев. И дальше его резюме: приехали видеть достопримечательности, а ничего не получилось. Вот, 150 лет назад и Петербург с туристической точки зрения был не на высоте. Может быть, еще 150 лет пройдет – и в псковских краях все наладится?