В другом мире

Дагестан покоряет не с первого взгляда. Въезжая по трассе, видишь строгий пост ДПС, тягучие барханы с беспризорными коровами и заброшенное кафе «Граница». Это означает, что ты в ином мире.

Дагестан с первого взгляда кажется другим государством. В кафе у поста ДПС женщины уже в платках и длинных платьях, молчаливые и скромные. Гаишники вопрошают приезжих: «Откуда вы? Из России? Цель визита?».
Цель визита – туризм, а заодно и развенчание мифов о диком преступном крае, где если не за каждым домом, то за каждой горой вас ждут с ножом.
Водитель приютившей нас «Газели» без спроса угощает в кафе чаем. Его напарник на соседней машине, видя нас первый раз, покупает «Сникерсы». С напарником мы успеваем обменяться двумя словами, а далее маршрут у каждого свой.
Настоящее знакомство с краем начинается в Сулаке, где нас высаживают у кафе. Кафе борется за нравственность – более того, формирует экологию сознания и речи как его выражения. На листах А4 распечатаны призывы: «Не сквернословьте! Помните, у вас тоже есть матери, сестры, дочери!», «По речи человека можно угадать его кругозор, определить систему ценностей».

Потрясающие слова! В эпоху, когда обсценная лексика поступает в наши уши с эстрады («ленинградской» прописки) и литературы (прилепинского образца), когда суетная болтовня утренних радиоведущих задает мусорный тон новому дню, а путинский указ о запрете мата звучит далеким эхом войны с ветряными мельницами, только «революция снизу» самыми робкими частными инициативами может спасти положение. И самая верная попытка приближения к идеалу – начать с себя. Чистота речи заключается не только в очистке от мата, но и в избегании ненужных: сорных, лишних, непроверенных - слов. И тут, я убеждена, можно наблюдать взаимовлияние речи и сознания. Как мне показалось, чистота сознания и речи ценится в Дагестане. Ни один (!) из встреченных нами местных жителей не позволил появиться в речи матерному слову. Самый пьяный из них ругался «Мне наплевать!». Возможно, нам повезло с выборкой. Возможно, повезло с регионом.
Улыбчивая хозяйка гостеприимно предложила нам отведать лучшие блюда местной кухни, а, чтоб не переплачивать, всего по полпорции. Разместила в отдельной комнатке за занавесочкой – подальше от любопытных глаз завсегдатаев и целомудренных нравов - , с чудесным видом во дворик с яблонями и свежезасаженными грядками. На вопрос о цене сказала: «Все вам сделаем». И, только увидев счет, мы поняли цену немногословия и скромности. Воистину, слово – серебро, молчание – золото!
Зато на похвалу здесь по-восточному щедры. Вошедший глава администрации произнес заздравную речь о том, что, когда в дело вкладываешь душу, оно спорится, что за время существования бизнес разросся и он лично этому рад. В довершение похвал представитель местной власти попросил обслужить его гостей по высшему разряду – так, что несколько смутил даже самих гостей. Гостей в Дагестане любят.
Махачкала поразила хаотичностью застройки, напоминающей осиные гнезда, прилепленные к чему попало. Сможет или не сможет смотреться, соседствовать или даже просто стоять очередной самостройный балкон на столбах, заслоняющих тротуар, - неважно. Если место для него найдется,он обязательно втиснется между ларьком, домом и гаражом и займет свое (и немного чужого) место под дагестанским солнцем.
«Приоры» черной, белой и серой масти там и сям носятся по дорогам, навевая воспоминания о Каире. Количество «лежачих полицейских» красноречиво свидетельствует о любви местных джигитов к большим скоростям. Впрочем, какой русский не любит быстрой езды?!
Но вот трасса усыпляет ночными огнями, и несколько усталых видений спустя мы оказываемся на сонных улочках Дербента. Вечерами людей ходит мало, только поблескивают ночными огнями незамысловатые витрины многочисленных пивнушек и разливаек, нарушающих харам. Впрочем, толпы около них не наблюдается: говорят, все рассчитано на туристов, а туристов в мае еще не завезли.
Если вы собираетесь в пляжный тур по Дагестану, скорректируйте свои планы с учетом хронической застроенности Каспийского побережья. Насколько хватает глаз, вдоль всей линии воды гнездятся коттеджи и отельчики – и так почти до самого Азербайджана. Настоящий простор чувствуется только в горах. Ради них и стоит приезжать в Дагестан – страну гор в переводе с тюркского.
Горы начинаются сразу за крепостью Нарын-Кала. Сама крепость, разумеется, тоже расположена на возвышенности. За годы жизни, разрушения и реставрации она несколько потеряла первоначальный облик и взамен приобрела парково-музейный характер. Из ограды города она превратилась в его символ. Ныне у древних стен продают хот-доги и мороженое, джигиты прыгают в подвалы бань, а школьники фотографируются на память перед выпускным, готовясь к старту в большую Россию.

Сразу за стенами начинаются дачные участки, а чуть левее через сосновый бор с гаражами-складами советской техники и приороремонтом поднимается извилистая тропинка к небесам, окаймленным сочным лесом, густыми холмами и свежим родником. Тропинка бежит все выше и выше, огибая небольшой амбарчик со священными надписями на разных языках, возлежащих на полуденном зное коров и скромные синенькие цветочки в лесной тени. И
уводит вдаль, к воспоминаниям безмятежной юности, когда небо, неизведанное самолетом, казалось безгранично высоким…

На улицах Дербента не покидает ощущение другой реальности. Женщины сплошь в длинных юбках, многие в платках. Мужчины не носят шорты. Там и сям встречаются чайные с полным отсутствием чего-либо еще в меню. В чайных, как правило, беседуют (и зачастую курят) мужчины. Не видно пьяных. Не видно детей, торчащих в айфонах.
В старом городе жизнь течет и вовсе в другом измерении. Беседуют на лавочках старшие (женщины отдельно от мужчин), мальчишки носятся, играя в подвижные игры, как в докомпьютерную эпоху. Дети почтительно вежливы и сами предлагают показать, как пройти к достопримечательностям.
Дома поставлены настолько часто, что между ними нельзя посадить дерево. Зелень почти не встречается в этом квартале – лишь единственная вишня в центре маленького дворика разбавляет серо-песочные краски каменных лабиринтов. Зато строиться в этих местах очень удобно: захотел обновить дом – соорудил только две стены. Остальные уже подпирают твое жилище со стороны соседей.
Новый город не менее хаотичен: повсюду непроходные дворы, ремонт улиц и самострой, образующий новые тупики, за которыми не поспевают «Яндекс-карты». На месте рынка после дневного торжища кучи коробок и прочего мусора, посреди которого, нимало не смущаясь, женщина продает лепешки. Из окошка ларька напротив высовываются сырые куриные тушки… Девяностые врываются в ассоциации без приглашения…
Отдав дань Дербенту, решили посмотреть сельский Дагестан. Селение Кубачи было выбрано абсолютно случайно, за его высоту (около 1800 метров) и старинный серебряный промысел.
Проспав единственный 6-часовой автобус, мы немного беспокоились, но вскоре поняли, что отдаленный аул Дагестана далеко не глухая деревня. Машин ходит достаточно много, и все охотно берут попутчиков.
Первая остановка случилась у нас в селе Маджалис, где находится один из самых вкусных источников, которые встречались мне в моих странствиях. Вода удивительно свежая и немного сладковатая. Кажется, каждый скромный горный цветочек оставил в ней свой аромат. Насколько уважительно относятся люди к роднику, видно по отстроенной часовенке, выложенной верандочке, поставленной скамейке, оставленному ковшику и даже кусочку мыла.
От Маджалиса дорога постепенно набирает высоту, и совсем скоро превращается в бодрящий серпантин, левый берег которого утопает в зелени, а правый сверкает голыми камнями. Взмывая все выше, чувствуем, как на вершинах рождаются угрюмые облака. Невольно вспоминаются лермонтовские строки: «Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине - чего бы, кажется, больше?...».

Между тем прохлада все больше и больше окутывает нас своей пеленой: чувствуется высота.

Машина притормаживает в Уркарахе – местном районном центре. От него несколько раз в день ходит маршрутка до Кубачей, но после подъема с джигитами нам хочется немного пройтись пешком, и мы огибаем Уркарах по грунтовой дороге, окаймленной справа скалистой стеной, а слева – травянистыми склонами с редкими цветущими яблоньками. По склонам поодиночке и стадами бродят коровы без пастухов. Овец в этих краях почти не держат: уж слишком неудобно бегать за ними по горам.
На картах Кубачи обозначены как рабочий поселок. С давних пор жители его промышляют обработкой серебра. Закупают в центральной полосе пластинки, а из них делают ложечки, турки, сервизы, вазы и кубки, ножи с ножнами, сережки, цепочки и крестики. И все это украшают причудливыми узорами. На некоторых я узнала родную хохломскую «травку».

С 1925 года в поселке функционирует артель, где мастера работают уже под государственным контролем. Изделия кубачинских умельцев неоднократно получали медали на всесоюзных выставках, да и сейчас с успехом продаются в Москве. Вот только сам завод в удручающем состоянии.
Попутная машина высаживает нас в непосредственной близости от предприятия. Советуют зайти в «сельсовет», чтоб перед нами распахнули все двери. Но в тихой и старой конторе с облезлыми потолками не хочется никого беспокоить.
Поднявшись на пригорок, видим ограду со старенькой проходной, а за ними – довольно обшарпанное здание завода.

У входа никто не встречает и не проверяет документы. Во дворике пустынно. Лишь только маленькая старушка, распахнув форточку, сообщает, что нынче выходной, но она позвонит экскурсоводу, чтоб он пришел, и приглашает нас погреться в ее каморке.
Вскоре появляется улыбчивый экскурсовод, приехавший специально ради нас, и ведет нас по темным коридорам артели, выкрашенным той же синей краской (и, видимо, в то же время), что и сельская администрация. Показывает нам музей, где хранится славное прошлое советской эпохи с именной вазой Сталина и олимпийской символикой 1980-го.

Когда-то на предприятии трудилось больше восьмисот человек, сейчас – около двадцати. Люди вот уже полтора года не получают зарплату. И тем не менее, приходят трудиться.

Несмотря на большую высоту, к аулу подведен газ, имеется местный водопровод. В скором времени обещают асфальтовую дорогу. Местные жители, узнав, что я пишу статьи, просят упомянуть об этом в надежде, что власти скорее исполнят их чаяния.
В старой части Кубачей сохранилась древняя башня и маленькие старинные домики, прилепленные друг к другу, как полипы на кораллах.

Башню нам тоже собирались открыть для просмотра (сторож не сидит там постоянно, ибо, как ни велик туристический поток в ауле, круглосуточного посещения все же не наблюдается), но мы вежливо отказались, не желая тревожить людей. Вместо этого прогулялись по старинному мусульманскому кладбищу с небольшой часовенкой, осмотрели центральные домики (один из них, окрашенный понизу голубой краской, как будто перевезен с Санторини) и отправились на поиски кафе – выпить чаю на дорожку.

И вот тут нас ждал сюрприз. Спросив шедшего сзади мужчину, где можно попить чайку, мы не только получили краткую экскурсию по селу, но и через 15 минут оказались в одном из древних домиков, где когда-то жила его большая и дружная семья, а теперь - старушка-мать. Примечательно, что вход в дом осуществляется снизу вверх, через люк, как в подполье. За крышкой люка начинается мир традиционного сельского жилища: множество ковров на полу и стенах, подушки на деревянных табуретках, телевизор на почетном месте и несколько черно-белых фотографий в одной рамке в правом углу. Как заведено было в советские годы, небольшой сервант – деревенский вариант – хранит чайные сервизы для праздничных застолий… А на столе лежит бинокль, чтобы из широкого окна обозревать горные дали. Открываем створку – и дом наполняется упоительным горным воздухом с ароматом недавно прошедшего дождя.

Гаджи приносит нам конфеты и лимон, рассказывает о жизни родителей. Покойный отец его был уважаемым человеком, занимал пост председателя. Мать воспитала троих детей. Сейчас она слепая, не выходит из комнаты и не желает покидать дома, где протекли ее самые лучшие годы.
Гаджи сообщает нам «радостную» новость: сегодня мы будем ночевать у него, и это не обсуждается. Мы не можем справиться со смятением, ведь на завтрашнее утро запланирован выезд в Баку. Но любезность хозяина, близость ночи и желание посмотреть на жизнь горцев изнутри делают свое дело, и вскоре на крыльце просторного дома из ракушечника нас приветливо встречает его «хозяйка» Айзенат.
Мусульманские женщины заслуживают отдельной поэмы, а еще лучше – гимна. Скромные, молчаливые, приветливые – они цветут мило, тихо и незаметно, как маленькие синие первоцветы на склонах гор. С детства им внушают, что главное их призвание – быть хорошей женой, а потому горделивое «я», а с ним желание спорить, доминировать и вообще как-то заявлять о себе всячески искореняется. Задача женщин – радовать. Даже когда самим грустно. Даже когда благоверный возвращается домой в изрядном подпитии (к сожалению, не все мусульмане блюдут харам) и начинает сквернословить, жена улыбается и подает ему горячий ужин.
Можно много об этом спорить. С одной стороны, это, выражаясь европейско-феминистскими понятиями, неуважение к себе, извечная позиция жертвы и молчаливое запрятывание обид внутрь себя. (И, конечно, как человек, не приемлющий безмерного потребления алкоголя, я не могу не разделять этих позиций.) С другой стороны, это терпение и прощение, жертвенность во имя крепкой семьи, ибо, сколько муж ни пьет, а дома строит и жену обеспечивает.
Как раз в день нашего посещения аула у соседа Гаджи родилась дочка, и, пока мужчины веселились на празднике, сидя в наглухо закрытой от женщин гостиной (мы тоже посетили семейство, отведав вкусный хинкал и поговорив о своем, о женском, на кухне), Айзенат рассказала мне о своей жизни. Говорить об этом, конечно, не пристало. Многое она поведала, многое осталось за рамками рассказа. При этом ни разу она не пожаловалась ни на судьбу, ни на мужа – напротив, улыбалась благодарной улыбкой. Ее образ навечно останется у меня в памяти.
Как мне кажется, таков идеал женщины.
В последний день нашего пребывания в Дагестане, уже по дороге домой, довелось нам ночевать еще в одной семье – и тоже у случайных знакомых. Машина с возвращавшимися со смены охранниками сама вызвалась подвезти нас до Хасавюрта, и, узнав, что мы провести ночь разбить в палатке, один из них позвал нас к себе.
Эта крепкая узами и нравами многодетная (3 сына и дочка) вечно молодая душой семья покорила нас в одно мгновенье. Они строго соблюдают харам на алкоголь, женщины (в том числе 12-летняя девочка) носят юбки и платки. По приветливым улыбкам и согласному молчанию видно, что все они живут единым духом и одними идеалами.
За накрытый стол посадили только нас – хозяева и дети не присели даже рядом. Все: сметана, сыр, мед - было натуральное и чрезвычайно вкусное, хоть и покупное. Видно, что в Дагестане ценится экология. Экология жилья (местные предпочитают частные дома), экология пищи, экология семьи (в этой семье чувствовалась верность каждого друг другу), экология сознания.
Еще один необычный момент бросился в глаза: представив нам всех членов семьи, хозяин не назвал своего имени и не спросил наших. Так мы и поели, не завершив знакомства. Как наутро объяснила нам улыбчивая Загидат, есть в Дагестане такой обычай: три дня не расспрашивать гостей ни об имени, ни о родине, ни о цели визита. Видимо, есть здесь ощущение сакральности имени – недаром Хангеши не представился нам, пока мы его не попросили.
Загидат, вопреки традициям, молчаливостью не отличалась: все время расспрашивала нас о наших путешествиях и настойчиво уговаривала погостить еще денек, посмотреть местный (самый дешевый в Дагестане) рынок и Парад Победы. «Загидат очень любит гостей: ей скучно». - пояснил, улыбаясь, Хангеши. Улыбка хозяйки была столь искренней и лучезарной, что, если б не необходимость вскоре быть на работе, мы бы остались.
Но, к великому сожалению, дорога звала. Уже покинув регион, мы оценили особый склад его души: теплоту солнечных улиц Дербента, молчаливое спокойствие гор, свежесть зелени на холмах и студеные родники. Мы вспоминали строгих и очень приветливых стариков в горах, кубачинских женщин в старинных белых накидках, мудрого юношу в древней мечети Имама Хусейна, говорившего нам о единстве веры и добра. Мы навеки запомнили хозяйские застолья и воспитанных детей. Мы никогда не забудем теплые дома и крепкие семьи. Мы постараемся вернуться в гостеприимный, уютный и покоряющий сердца Дагестан.