Пятигорск: архитектура бальнеологического курорта

Знакомый с детства уютный солнечный Пятигорск в один из приездов неожиданно открылся с совершенно волшебной стороны. Вот что может сотворить масса свободного времени для бесцельного скитания по городу и капризы погоды, удачно оттенившие поэтичный горный пейзаж и архитектуру, искусно вписанную в неповторимый ландшафт.

Декабрь 2010 года. Всего неделя в Пятигорске, и за это время умудрилась оказаться сразу в трех сезонах. Пару дней была просто весенняя погода. Яркое теплое солнышко. Голые ветви деревьев казалось вот-вот покроются свежей зеленью.

Затем несколько хмурых дней. Низкие облака, спустившиеся на Машук и его отроги, смешивались с густым туманом, обволакивавшим деревья, кустарники, гроты, беседки, бюветы.

Влажный воздух и упавшая температура одели деревья инеем. Белоснежные, они фантастически смотрелись на фоне зеленой, а кое-где пожухлой травы.

Потом повалил снег, а иней на ветвях становился все гуще и махровее.

Ну, чем не зимняя сказка…

Пятигорск красивый город. Мне он нравится больше, чем все остальные курортные города Минвод. Секрет его очарования прост. Как говорил один известный архитектор, если при создании города учитывать характерные черты местности, стремиться вписывать строения, пусть даже типовые, в конкретный ландшафт, то в результате город будет обладать индивидуальной красотой, а, может быть, станет настоящим произведением искусства.

По счастливому стечению обстоятельств именно это произошло с Пятигорском почти двести лет назад, когда из крохотного поселения у горы Горячей решили создать модный курорт. Неповторимый живописный силуэт города – дело рук не одного поколения архитекторов, но правильный посыл был задан двумя генералами русской армии и двумя итальянскими архитекторами.

Курорт европейского уровня на кавказских минеральных водах был создан по воле генерала А. П. Ермолова. Помню, еще в школе его представляли не иначе как покорителем и своевольным «проконсулом» Кавказа. Стоит признать, что у многих представителей народов Северного Кавказа личность его до сих пор вызывает негативную реакцию. Действительно, российские войска под его командованием действовали жестоко. Но давать оценку его деятельности, основываясь на моральных критериях нынешнего дня, нельзя. И только военными операциями на Кавказе его деятельность не ограничивалась. Именно Ермолов, желая дать новый импульс развитию курортного места у подножия Машука, приложил усилия, чтобы сюда прислали европейского архитектора. Он увидел здесь огромный потенциал. Несмотря на трудности и опасности путешествия, минеральные ключи имели такую притягательную силу, что сюда ехали жаждущие исцеления. Не останавливали почти походно-полевые условия курортных процедур. Ванны принимали или в естественных травертинах горы Горячей, или в вырубленных каменных бассейнах, свободно наполнявшихся минеральной водой. Над этими примитивными купальнями устанавливались временные кибитки. Существовала и деревянная хижина, построенная военными.

Ермолов взялся за обустройство курорта в 1819 году. Он атаковал Петербург просьбами прислать на Кавказ профессионального архитектора. Наконец, в 1822 г. он его получил, вернее, сразу двух, братьев Бернардацци, Иосифа и Иоганна. Они приехали в Петербург в 1820 г. и нанялись на строительство Исаакиевского собора, но повздорили с О. Монферраном. Помыкавшись, заключили новый контракт, и отправились на неспокойный Кавказ, в Горячеводск. Они строили также Кислые и Железные воды (позже Кисловодск и Железноводск), но Горячеводск (позже Пятигорск) стал их шедевром.

Перед зодчими стояла сложная задача. На крутом склоне Машука, где почти не было ни одной ровной площадки, надлежало построить современный курорт, что для России XIX века было новым явлением.

Иосиф Бернардацци занимал должность главного архитектора, а в обязанности Иоганна входило наблюдение за строительными работами. Был составлен генеральный план города. Самым замечательным в этом плане оказалось то, что масштабность строительства и отдельных зданий были органично соединены с гористым ландшафтом. Другой их заслугой является то, что они удачно использовали местный строительный материал – машукский камень траверти, который придает своеобразную цветовую гамму городу.

До наших дней уцелело не так уж много строений, созданных по проектам Бернардацци, однако осталось самое важное, что было ими задумано и осуществлено: это ясная и четкая планировка старой части города, так удачно вписанная в окружающий ландшафт.

Бернардацци построили на курорте здания ванн, гостиницы (Ресторации), дом для неимущих офицеров. Причем архитекторы не гнушались использовать типовые проекты. Здание Ресторации и Николаевских ванн – это типовые проекты петербургского архитектора И. И. Шарлеманя.

Эти проекты Бернардацци лишь немного изменили, но как удачно. Они были тружениками, эти итальянцы, не гнушались и тяжелой работы. Так, колонны для портика Ресторации из-за отсутствия мастеров тесали сами архитекторы.

Благоустраивали Бернардацци источники, возводили каптажи, бюветы и питьевые галереи – излюбленные места отдыха «водяного общества». Одна из самых романтичных и легендарных работ братьев Бернардацци – так называемый грот Лермонтова, отделанный камнем небольшой полусвод в скальной породе Внутреннего отрога Машука.

Другая не менее известная постройка, ставшая своеобразной эмблемой пятигорского курорта, – беседка «Эолова арфа».

До 1810 г. на этом месте находился наблюдательный военный пост, а весной 1829 г. была устроена ровная площадка со скамейками. Командующий войсками на Кавказской линии генерал Г. А. Эммануель (в 1827 г. Ермолов за сочувствие декабристам был снят с должности), осматривая новый парк в «английском» стиле (ныне Эммануелевский), предложил возвести на вершинах парка несколько павильонов. Один из павильонов был назван именем повелителя ветров Эола потому, что место для него почти всегда продувалось ветрами. В дополнение главный доктор Минеральных Вод Ф. П. Конради предложил установить в беседке широко распространенный в Европе музыкальный инструмент – эолову арфу. Доктор был любителем музыки и убеждал, что чарующие небесные звуки будут благотворно влиять на душевное состояние посетителей Вод.

Еще один грот, грот Дианы, был построен Бернардацци в ознаменование первого восхождения на Эльбрус участников военно-научной экспедиции, которую организовал генерал Эммануель в 1829 г. До этого нога человека не ступала на его вершину. У входа в грот были установлены две чугунные доски с текстами (на русском и арабском языках) о покорении Эльбруса.

Архитекторы Бернардацци заложили основы парковой культуры в минеральных водах. В 1828 г. они составили план парка-сада «Цветник» на пустыре перед зданием Николаевских ванн. С того времени он, конечно, изменился, но стал брэндом Пятигорска. Но зима – это не его время.

Еще одна значительная садово-парковая работа – Эммануэлевский парк. За три года (1828-1830 гг.) на треугольной местности между Елизаветинским, Михайловским источниками и нагорной дорогой (ныне бульвар им. Гагарина) архитекторы разбили пейзажный парк в английском стиле. Инициатором выступил генерал Эммануэль, в его честь и был назван парк.

Эти две старейшие зеленые зоны Пятигорска такие разные. Но, наверное, без этих двух образцов смелого обращения зодчих с зеленым пространством города невозможны были дальнейшие оригинальные работы по озеленению города.

Во второй половине XIX века в Пятигорске появился новый тип зеленой зоны. Английское слово «сквер», употребляемое для его обозначения, переводится так же, как «квадрат» и «площадь». Но в Пятигорске так много зеленых площадок с этим названием, нарушающих эту геометрию.

Когда в 1889 г. в Пятигорске поставили памятник Лермонтову, в выбранной для этого площадке, устроили здесь сквер. Вначале он был квадратным, но теперь он представляет собой фигуру, которая даже не значится в списке геометрических терминов. Квадратной осталась только ограда, окружающая памятник.

В свое время в Пятигорске был сквер «Треугольник», который изначально был исключением из правил.

Другая особенность Пятигорска – почти каждая площадь в городе украшена каким-нибудь сквером. Да что, площади. Улицы, проспекты и даже бульвары могут иметь свои скверы и скверики. На проспекте Кирова, около здания бывшей Ресторации, имеется небольшой скверик.

На Базарной площади в свое время существовал небольшой сквер, именовавшийся в народе «Собачьим садиком». А улица Лермонтова вообще представляет собой огромную зеленую зону замысловатой конфигурации. И порой непонятно, где улица переходит в сквер… и вообще, улица ли это?

До начала XX в. Пятигорск развивался по генеральному плану, разработанному Бернардацци в 1831 г.; а генерал Эммануэль приложил усилия, чтобы его утвердили. Надо сказать, что Эммануэль очень любил город, часто с семьей здесь отдыхал. Он – инициатор переименования города в Пятигорск. Нужно отдать должное генералу, в большой степени это его заслуга, что российская элита получила то, что хотела: курорт европейского уровня, причем, с австро-венгерским уклоном, поскольку именно с этим вариантом русское общество было знакомо лучше всего. И здесь, на Кавказе, оно хотело получить нечто подобное. А генерал Георгий Арсеньевич Эммануэль (Эммануэль Дьёрдь или Георг) – выходец из сербской элиты Венгрии.

Если общественные здания Пятигорска строились по канонам европейских бальнеологических курортов, то частная застройка в XIX в. представляла собой южно-российские строения усадебного типа. Получить представление о них можно, посетив музей «Домик Лермонтова». Может быть, благодаря тому, что создать музей Лермонтова в Пятигорске удалось еще в 1912 г., теперь есть возможность увидеть, как жило местное население и курортники в XIX веке.

Объектом музея-заповедника является не отдельный домик, а старинный жилой квартал. Четыре усадьбы квартала составляют его территорию: усадьбы В.И. Чилаева (одно из строений усадьбы, саманный флигель, где квартировал поэт и носит название «Домик Лермонтова», Верзилиных, Уманова и Котырева-Карабутовой (домик Алябьева).

Большинство зданий квартала относятся к 1820–1830-м годам, времени застройки Пятигорска по «образцовым проектам», разработанным в начале ХIХ в. в Петербурге для русской провинции. Его структура является характерной для градостроительства в южных провинциальных городах, а застройка усадеб типичная для этого времени и подчинялась предоставлением удобств для приезжающих на длительный срок на воды. Нa красную линию улицы выходил фасад основного дома,

при доме имелись один или несколько доходных флигелей. В доме и флигелях сдавались квартиры для приезжих лечиться на воды.

Дворы отгораживались высокими каменными заборами; при усадьбах обычно был садик.

Похожий на флигель Чилаева домик какое-то время служил жилищем для братьев Бернардацци. В 1827 г. Иосиф Бернардацци получил в награду за свои работы табакерку, украшенную бриллиантами. Заложив ее, на вырученные деньги купил для себя и брата турлучный домик (термин «турлучный дом» в обиходе у жителей Кубани, означает обмазанный глиной с добавлением соломы или навоза легкий плетеный каркасный дом) под камышовой крышей.

В начале XX века в Пятигорске произошел новый строительный бум. Здесь построили ряд новых ванных зданий. Одно из самых интересных – два корпуса Ново-Сабанеевских (ныне Пушкинских) ванн.

В 1913 г. в городе, наконец, построили здание театра.

Появились комфортабельные гостиницы: казенная гостиница Михайлова,

первоклассная гостиница «Эрмитаж».

К 1914 г. культурный ландшафт, организация лечебных процедур в Пятигорске, да и на других курортах Кавказа во многом повторяли лучшие европейские образцы. В качества примера можно привести знаменитую «Лермонтовскую галерею».

Прогулочные галереи, сделанные из стекла и металла, входят в обиход таких курортов Австро-Венгрии, как Карлсбад и Мариенбад. Они оказались очень удобными, в них устраивались балы, размещались библиотеки, в непогоду курортники могли укрыться под их крышами. Поэтому с учетом опыта австрийских курортов строятся подобные галереи в Пятигорске и Железноводске.

Но курорты Кавказа при всей помпезности и величии архитектуры уступали европейским в благоустройстве. Особенно остро стояли проблемы обустройства канализации и строительства водопроводов. Пятигорск получил водопровод в 1890 г. Это не только повлияло на благоустройство быта жителей и приезжих, но позволило осуществлять регулярную поливку улиц в жаркое время года. Были построены фонтаны в Елизаветинском и Николаевском цветниках, в казенном саду на горе Горячей, в городском сквере (существует поныне) у стены Лермонтовского сквера.

В 1903 г. Пятигорск электрифицируется, проводится линия трамвая, в 1912 г. началась постройка канализации.

Как только в 1820-е гг. у горы Горячей стал строиться курорт, сюда стали переселяться жители из других поселений и крепостей: из Георгиевска и Константиногорской крепости. Стали строить домики в надежде заработать, сдавая их курортникам. Но настоящий дачный бум пришелся на конец XIX – начало XX. В городе появилось много красивых частных построек в модном стиле модерна.

В советское время они были переданы санаториям. В санатории им. Лермонтова, где я остановливалась, помимо современного корпуса есть два старых; это бывшие частные дачи.

Дача Карстенса используется в качестве лечебного корпуса,

а другая – как номерной гостиничный фонд.

К сожалению, так и не удалось выяснить, кому она принадлежала. Многие из этих симпатичных строений переживают не лучшие времена. Надеюсь, что с 2010 г. что-то изменилось.

Густой иней, одевший Пятигорск в декабре 2010 г., неожиданно выявил то, что раньше не замечала, – ограды города.

Конечно, они уступают петербургским, но многие очень хороши. Видно, что среди них есть старые, установленные при постройке дома.

P.S.
Прошу прощения у любителей природы, коих здесь, по моим наблюдениям, большинство. Вам, наверное, скучно и не интересно, а я питаю слабость к архитектуре. Не смогла отказать себе в удовольствии кое-что написать, разбирая старые фото.