Владения царицы Кунавы (часть 2)

Ещё одно историческое место в Канавине – Гордеевский микрорайон, или просто Гордеевка.

Гордеевка впервые упоминается в 17 веке как пригородное село. Название села по одной из версий происходит от имени его основателя - купца Гордеева. Другая версия - на этом месте у дороги вдоль Волги на Балахну орудовал разбойник Гордей. В прошлом у села существовало ещё одно имя - Дорожаево.

В 16-18 веках село принадлежало богатой российской династии купцов Строгановых, выходцев из разбогатевших поморских крестьян, с 18 века – российские бароны и графы (род пресёкся в 1923 году). Из-за близости Гордеевки к Нижегородской ярмарке нижегородские богатые купцы строили здесь доходные дома, многие из которых целы до сих пор.

В 19 веке Гордеевка ещё не входила в черту города, село входило в состав большой Гордеевской волости Балахнинского уезда. В черту Канавино село было включено в 1925 году, в черту Нижнего Новгорода - в 1929 году.

С именем Григория Строганова в Нижнем Новгороде связаны два храма, которые являются великолепными памятниками русского барокко конца 17 - начала 18 веков. Впоследствии даже появился термин, объединяющий все церкви, построенные им - «строгановское барокко».

Это Рождественская церковь, находящаяся на одноимённой улице (её фотографии есть на страницах всех участников «живой встречи» в Нижнем Новгороде), и Смоленская церковь в Гордеевке. Основные богатства род Строгановых получил от продажи добываемой им соли, которая по Каме и Волге направлялась к Нижнему Новгороду. Так что Нижний Новгород играл заметную роль в жизни Григория Дмитриевича, особенно во время строительства храмов.

Григорий Строганов получил прекрасное домашнее образование, участвовал даже в правительственных приёмах. В 17 лет он унаследовал огромные владения. Вдоль волжско-окского городского берега Нижнего Новгорода Григорий Дмитриевич выстроил многочисленные каменные дворы, но жить предпочитал подальше от суеты, шума и грязи посадского торга - в Гордеевке. Обосновался Строганов там обстоятельно и надолго.

Поэтому именно в Гордеевке в 1680-х годах было начато строительство домовой каменной церкви семьи Строгановых. Работы велись быстро – уже в 1694 году был сначала освящен придел в честь Киево-Печерских чудотворцев Антония и Феодосия, а в 1697 году - главный престол в честь Смоленской Богородицы (Одигитрии - Путеводительницы).

Помещение этой церкви невелико, так как прихожанами её было только небольшое число людей, живших в усадьбе. Украшены окна орнаментом, выполненным из белого ракушечного камня, что характерно и для Рождественской церкви.

Для выполнения кузнечных работ (ковка крестов) был приглашён известный балахнинский кузнец Кондратий Прокофьев, хотя именитому Григорию Строганову и не было нужды привлекать для возведения и украшения храмов мастеров со стороны - у него были свои зодчие, каменщики, плотники, иконописцы, кузнецы, золотошвейки, ювелиры. Скорее всего в Гордеевке находились и строгановские мастерицы-золотошвеи, изделия которых Строгановы практически ежегодно вкладывали в качестве даров на помин душ в ризницы многих нижегородских храмов и монастырей.

Кстати, некоторые из этих вышитых икон мы с подругой-одноклассницей видели 2 августа этого года в Нижегородском Художественном музее в Кремле. Конечно, они там выставлены давно, но только в это посещение музея мы обратили внимание на вышитые внизу надписи – там на старославянском (который бойко читает моя подруга) было указано, что данная икона подарена отцом и сыном (есть инициалы) Строгановыми.

Григорий Дмитриевич хорошо разбирался и в музыке - его певчие были известны на всю Россию. Поэтому Пётр I потребовал от Строганова присылать в Москву лучших певчих его домовой церкви.

Григорий Дмитриевич Строганов пробыл в Гордеевке до 1705 г., вплоть до указа Петра I, вводившего государственную монополию на продажу соли. После этого интерес к Нижнему Новгороду, где он ежегодно продавал огромные партии соли, был потерян. Строганов уехал на постоянное жительство в Москву. Строения его заброшенной усадьбы в Гордеевке, оставшиеся без должного надзора, год от года приходили в упадок. Каменные палаты пришлось разобрать на кирпич. Отменно содержалась лишь церковь, ставшая с 18 века приходской.

Так на долгие годы бывшая домовая церковь Строгановых, церковь Смоленской иконы Божией Матери (на главном фото заметки - тоже она), стала самым красивым зданием Гордеевки, а потом и Канавина.

Однако к началу 20 века этот храм уже не вмещал всех местных прихожан, поэтому рядом был построен новый храм - Владимирской иконы Божией Матери. Проект был выполнен молодым петербургским архитектором Федоровым. Владимирский храм был построен трехпрестольным : и освещался три раза (по мере устройства иконостасов) в период с февраля 1908 года до сентября 1909 года.

В силуэте храма значительную роль играют крупные подковообразные закомары, придающие церкви необычный облик, величие и торжественность. Они характерны для стиля модерн и не встречаются больше в нижегородском культовом зодчестве. Храм стал своеобразным памятником начала 20 века, в нём присутствуют элементы древнерусской архитектуры, барокко и модерна.

В 1910 году церковный приход церквей в честь Смоленской и Владимирской икон Божией Матери становится крупным центром духовно-нравственной деятельности Нижегородской губернии. При советской власти Смоленский и Владимирский храмы были закрыты, предварительно с колокольни приказали сбросить все колокола. Богослужения на приходе прекратились в 1929 году.

Владимирский храм власти пытались переоборудовать под школу, затем - под клуб, но ничего из этого не получилось. В конце концов, разрушив его верхнюю часть вместе с куполами, храм в конце 1940-х годов переоборудовали в пекарню, и она в течение почти 50 лет дымила, нанося непоправимый ущерб всему, что было в церкви. В результате частичного разрушения и переустройства церковному зданию был нанесён серьёзный урон.

В 1934 году руководство Канавинского района предложило снести Смоленскую церковь. Но по настоянию горьковского краевого музея церковь была сохранена как памятник архитектуры, в ней разместили склад культурных ценностей.

В начале 20 века ансамбль из двух храмов смотрелся очень гармонично, выделяясь на фоне малоэтажной, в большинстве своем сельской застройки. В дореволюционное время рядом с храмами находились два пруда, которые разделяла небольшая возвышенность. Сейчас водоемов уже нет, не так давно их засыпали, чтобы построить на этом месте гаражи. А когда-то на прудах в праздник Крещения устраивались иордани - проруби в виде креста, которые освящались, и в них ныряли смельчаки.

Недалеко от прудов сто лет назад располагался ипподром, где устраивались скачки местного масштаба. После соревнований разгоряченных лошадей поили водой из прудов. Конюшни тоже находились поблизости, причем некоторые были устроены в первых этажах жилых домов. Одно из таких зданий стоит до сих пор.

Среди немногих сохранившихся с дореволюционных времен строений на Гордеевской улице выделяется красивый каменный трехэтажный дом (№ 61) купцов Теребилиных, построенный во второй половине 19 века. Внизу, на первом этаже, купец содержал магазин, а второй и третий этажи занимала его семья. Старожилы отзывались о Теребилине хорошо: рассказывали, что он был справедлив и в строгости воспитывал двух сыновей, которым к 1917 г. было около 17 лет. Когда революционной власти отбирали у купца имущество, сыновьям удалось раздать часть мебели соседям - беднякам, так что до наших дней в одном из соседних домов сохранились теребилинские шкаф и трюмо. Магазин, который до сих пор работает в этом доме, местные жители называют Теребиловкой.

На десерт приглашаю посетить ещё одно место в Канавинском районе, связанное с именем А.М.Горького (в детстве – Алёша Пешков).

Хотя в нашем городе есть музей Горького, в котором, наверное, и сотрудники есть, но почему-то любая публикация о горьковских местах в Нижнем Новгороде, ограничивается «домиком Каширина» (Алёшу Пешкова туда привезли трёхлетним малышом и жил он там чуть больше полгода - с августа 1871 по весну 1872 года) и домами в верхней части города, где он жил "в людях" и взрослым, будучи уже всемирно известным писателем. На этих домах есть соответствующие памятные таблички.

А вот здание бывшего доходного дома в Канавине, где Алёша Пешков жил в течение трёх лет, с 9 до 12 лет (с лета 1877 по осень 1880 года) в комнате, снимаемой уже обнищавшим дедом Кашириным, а также здание бывшего Кунавинского начального училище, в котором начал и закончил своё образование будущий всемирно известный писатель, таких табличек не удостоились и ни в каких перечнях «горьковских мест» не упоминаются.

А между тем жизнь в Канавино оставила неизгладимые следы в памяти Алёши Пешкова. Весной 1877 года дед писателя снял тесную комнату на первом этаже с русской печью и двумя окнами на двор, в двухэтажном доме, на Песчаной улице, спускающейся под горку к ограде кладбища.

Кстати, и кладбищенская церковь сохранилась, правда в сильно искажённом в советское время виде.

Это Спасо-Преображенская церковь, выглядевшая в конце 19 века вот так:

Каменное здание церкви Преображения при кладбище Канавинской части Нижнего Новгорода было построено в 1835 году на средства различных благотворителей, особо упоминается в сохранившихся документах Я. А. Быстрицкий.

В советское время храм был закрыт, его здание было перестроено, колокольня и купол разрушены, часть оконных проёмов заложена кирпичом.

Канавинское кладбище рядом с храмом, на котором видимо были похоронены брат и мать Алексея Пешкова, было снесено.

Здание храма было возвращено церкви в августе 2005 года в довольно плачевном состоянии.

Канавинский адрес деда - важнейший в биографии Алексея Максимовича. К сожалению, долгие годы он оставался неясным. Отыскать этот дом помог сам писатель. В повести «В людях» есть эпизод: бабушка привезла Алёшу из городской больницы домой, в Канавино, и Вяхирь сказал ему: «Тут на вашем дворе у Чеснокова новые жильцы живут». Как выяснилось, в Канавино действительно был доходный дом Чеснокова под № 230, на песчаном дворе Пирожниковской (ныне Алёши Пешкова) улицы, которая шла «под горку к ограде кладбища» и упиралась в неё.

Ныне это дом № 44, но не весь, а только его левая сторона. В 1892 году новый владелец Тихомиров расширил дом, и он стал не совсем таким, каким запечатлел его в своей памяти Алексей Максимович. Дом Чеснокова был действительно двухэтажным, с каменным полуподвалом, с четырьмя окнами (на улицу и во двор).

«Не успел я осмотреться на новом месте, приехали бабушка и мать с ребёнком» - пишет Горький. Надо сказать, что детей у матери, кроме Алёши было двое: Вениамин 10 месяцев и только что родившийся Саша. Отчим в то время был в Москве. Никакой квартиры для матери с малышами пока не снимали. Издёрганная, уставшая и больная после родов, она разместилась в той же комнате деда в надежде на лучшие времена. С этих дней в комнате стало страшно тесно и не только из-за детей, но и оттого, что дом был набит временными постояльцами - ярмарка ещё не кончилась.

Бабушка с Алёшей стали спать в сарайчике, рядом с хозяйским курятником, «на дровах, прикрытых тряпьём». Вскоре и мама Алексея перебралась вместе с малышами в баню, которая стояла на дворе, позади дома, и летом не топилась. Но жизнь в бане продолжалось не долго. 17 августа 1877 года у Варвары Васильевны умер от простуды сын Вениамин.
После похорон сына из Москвы приехал отчим. Варвара Васильевна вместе с мужем и новорождённым Сашей переселилась из бани в подвальный этаж дома Чеснокова. Туда же она взяла и Алёшу, чтобы снова приняться за его воспитания и обучение. Постель она сделала ему на ящиках за русской печью.

Алёше шёл уже десятый год, а он из-за семейной неустроенности и бедности всё ещё бегал по улице среди брошенных, неодетых и неумытых ребят. Учебный год уже начался. Со школами в Кунавине было очень плохо. На всю слободу - одно училище на бывшей Елизаветинской, а теперь Коммунистической улице. Попасть в него было очень трудно. Алеша, благодаря усилиям матери был зачислен в школу в 1877 году, хотя непринятых было более 140 мальчиков.

Алёша поступил в первый класс. Судя по докладной директора народных училищ того времени Овсянникова, здание Кунавинского училища было хуже всех из одиннадцати городских, тоже плохих училищ (сырая, тёмная изба с сенями, ободранная и грязная внутри учебная комната, без двора, без садика, без какого - либо хозяйства).

Учителем был муж хозяйки дома отставной офицер Иван Андреевич Молниев, не имевший педагогического образования. Училище было одноклассным. По норме тех лет в нём должно было быть 25-30 учеников, но было больше, и все они были разделены по числу лет обучения на три отделения. В первом, возле стола учителя, сидели новички, в том числе Алёша Пешков. Второе отделение - подальше. В третьем - оканчивающие школу. В программе обучения были: закон божий, чтение и письмо, четыре действия арифметики и церковное пение. Первые уроки по письму и чтению Алёше были не нужны: он уже умел и читать, и писать. Учитель вскоре понял это и перевёл его во второе отделение.

Для Алексея Максимовича навсегда остался памятным день, когда в Кунавинское слободское училище неожиданно приехал новый епископ. Посещение епископа в значительной степени повлияло на положение ученика Алексея Пешкова, которому угрожало исключение из училища за то, что у него не было учебника по «Священной истории». Алексей поразил епископа своими знаниями помимо школьной программы, об исключении теперь не могло быть и речи.

Алёша вынужден был совмещать занятия в школе с ветошничеством. Об обстоятельствах своей жизни в это время Горький вспоминает с чувством горечи. «В школе мне снова стало трудно, ученики высмеивали меня, называя ветошником, нищебродом, а однажды, после ссоры заявили учителю, что от меня пахнет помойной ямой и нельзя сидеть рядом со мной. Помню, как глубоко я был обижен этой надуманной жалобой: я очень усердно мылся каждое утро и никогда не приходил в школу в той одежде, в которой собирал тряпьё».

Закончил Алексей училище с похвальным листом, но успех не обрадовал ни Алёшу, ни больную мать. Выяснилось, что дальше он учиться не может, так как программа училища преемственной связи с гимназией и другими учебными заведениями не имеет. Для Алёши Пешкова после училища дорога оказалась одна - на свалки собирать ветошь, бумагу, кости, железо и продавать его скупщикам, чтобы помогать матери и бабушке.

Мать была безнадёжно больна чахоткой, отчиму отказали в должности и он снова куда-то исчез. Мать с маленьким братом переселилась к деду, а в 1879 году умерла. Через несколько дней дед сказал ему: «Ну, Алексей, ты - не медаль, на шее у меня - не место тебе, а иди-ка ты в люди...».

Источники: dic.academic.ru; hram.in.nn.ru; sch121.edusite.ru